 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
место во мн. др. странах.
Теория риска и теория полезности. Если не считать психоаналитической теории поведения
игроков, было лишь неск. попыток создать психол. теорию, к-рая объясняла бы привлекательность
азартной игры. Был предпринят ряд попыток включить азартную игру в общую теорию риска. Бем
пишет, что готовность пойти на разумный риск является ценным качеством. Мотивация
достижения,
говорит он, положительно коррелирует с трезвым риском, в то время как боязнь неудачи может быть
связана с безрассудным или чрезмерным риском. Ноулз указывает на то, что существуют значительные
трудности в определении поведения, связанного с риском, и что в ситуациях, так или иначе
предполагающих риск, очень мало сходных элементов. Поэтому сложно объяснить азартное поведение,
просто сказав, что оно является особой формой рискованного поведения.
Экономическая теория полезности объясняет, каким образом субъективная ценность риска,
определяемая индивидуумом, может перевешивать объективную ценность возможного результата.
Готовность рискнуть в азартной игре зависит от относительного материального благополучия
индивидуума, психол. факторов и надежды достичь недоступной иными путями финансовой цели.
Стиль жизни игроков. Для нек-рых людей азартная игра становится главным в жизни и
начинает управлять ею. Изучением азартного поведения занимался Ливингстон, к-рый проследил его
развитие от первого участия в азартной игре до заключительной стадии патологического влечения, на к-
рой постоянные одалживания, воровство и ложь неизбежно приводят к отчуждению и отчаянным
попыткам остановиться. Лесье описал, каким образом игроки обретают философию погони (chase
philosophy), без конца пытаясь «отыграть» то, что было проиграно. Игроки при этом не считаются с
законами вероятности и убеждены в том, что азартная игра, к-рая вызывает их проблемы в первую
очередь, является единственным способом их решения; тем самым альтернативы азартной игре
ограничиваются самой игрой. Это не означает, что все завзятые игроки страдают патологическим
влечением к азартной игре; большинство, вероятно, нет.
Психоаналитический подход. В своем эссе «Достоевский и отцеубийство» Зигмунд Фрейд
описал жизнь Ф. М. Достоевского в качестве примера того, как психодинамический подход может
объяснить пристрастие взрослого человека к азартным играм на основе его сексуальных конфликтов в
детском возрасте. Линднер указывает на дилемму игрока: выигрыш желателен, поскольку он реализует
детское стремление к всемогуществу и является символическим одобрением инцестуальных влечений,
однако проигрыш тж желателен, поскольку он обеспечивает наказание за запрещенные инцестуальные
действия и т. о. устраняет чувство вины. Поскольку выигрыши вызывают нестерпимое чувство вины, а
проигрыши доказывают недостаток всемогущества, игрок попадает в заколдованный круг бесконечного
поиска решения. Берглер усматривает корни азартного поведения в детском бунте против родительской
власти, сексуальном катексисе в оральной и анальной фазах, и в запретном акте мастурбации. Из того,
что в детской сексуальной игре и азартной игре присутствуют общие символические тематические
элементы, эти теоретики выводят их причинно-следственную связь. Однако убедительных объективных
доказательств этому практически нет; источниками доказательств преим. служат интерпретации
историй болезни.
Медицинская модель патологического азартного поведения. Большинство теоретиков
психоан. изначально по образованию были врачами-психиатрами, поэтому неудивительно, что они
пришли к пониманию патологического азартного поведения как заболевания или психич. расстройства.
Боулен и Бойд использовали термин «патологическое азартное поведение» для описания случаев, к-рые
они наблюдали в психиатрической практике, полагая при этом, что влечение к азартным играм является
симптомом мн. специфических психич. расстройств и не представляет собой самостоятельного
заболевания. Морган был убежден в том, что азартное поведение может быть первичной
диагностической единицей и представил детальное, объективное описание этого синдрома. К
симптомам относились поглощенность мыслями об игре, непреодолимое влечение к игре,
напряженность, неспособность контролировать азартное поведение, хроническая нехватка денег,
конфликты в семье и потеря работы вследствие постоянной игры.
Кастер, к-рый первым разработал клиническую программу лечения азартных игроков, позднее
усовершенствовал диагностические критерии патологического влечения к азартной игре и добился
включения этого заболевания в DSM-III (1980).
Разумеется, мед. модель патологического влечения к азартной игре не избежала критики.
Бихевиористы рассматривали азартное поведение не как расстройство или болезнь, а как рядовой
поведенческий феномен, возникающий при наличии соотв. условий научения. Хэнкофф утверждает, что
рассмотрение азартного поведения как болезни не выходит за рамки рассуждений по типу порочного
