 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
времени сна в определенные часы может подвергать риску трудоспособность человека и его
безопасность на рабочем месте, а в другие часы его трудоспособность является оптимальной, несмотря
на отсутствие сна.
Временная зависимость субъективной потребности в сне у здоровых молодых совершеннолетних
людей при незнании ими времени суток в течение 40 часов бодрствования показана на рисунке.
В течение первых часов после пробуждения сонливость постепенно снижается. Это явление
называется инерцией сна. Впоследствии потребность в сне остается более или менее устойчивой до
момента, вплотную приближенного к привычному времени сна, а затем внезапно увеличивается. В
течение последующих 8-9 часов сонливость продолжает нарастать и достигает своего пика около 8-10
часов утра. На второй день бодрствования сонливость незначительно уменьшается. Обратите внимание,
что температура тела при этом имеет очень устойчивый суточный ритм, а нижняя точка тревожности
достигается только после достижения нижних значений температуры тела, которые у здоровых
молодых людей проявляются в 6 утра, то есть близко к обычному времени пробуждения. Данные
показывают, что после ночи без сна мы чувствуем себя более сонными. Это происходит из-за процесса,
называемого гомеостазом сна, который отслеживает, сколько мы спали и как долго были активны.
Время дня или, точнее, суточные часы также влияют на потребность в сне.
Описанное нами 40-часовое бодрствование включает в себя два процесса — гомеостаз сна (время
активности) и суточный цикл (объективное время). Их одновременное изменение и взаимодействие
невозможно измерить количественно. Чтобы все же определять эти взаимодействия, исследователи
использовали форсированный несинхронный протокол, в котором цикл сна/ бодрствования
десинхронизированно связывался с эндогенным суточным циклом при помощи графика. Ежедневно они
подавали сигналы о наступлении времени сна и времени пробуждения на четыре часа позже, как если
бы сутки длились не 24, а 28 часов. Суточный цикл не может быть синхронизирован с предложенным
28-часовым периодом, и эпизоды сна и бодрствования, таким образом, будут проявляться в разное
время суток. Поэтому в один из «дней» активный период начнется в низшей температурной точке, в
другие «дни» это произойдет близко к температурному пику и т. д. Теперь мы можем наблюдать
фактически каждую комбинацию времени активности и суточную стадию, количественно определяя
взаимодействие суточного и гомеостазного процессов.
Суточный ритм потребности в сне достигает своего пика рано утром, близко к обычному
времени пробуждения, и опускается до низших значений в вечерние часы, близко к обычному времени
отхода ко сну. Кроме того, показано, что гомеостазный позыв ко сну возрастает достаточно быстро
даже в пределах нормального диапазона продолжительности бодрствования, то есть 0-18 часов. На
протяжении обычного периода бодрствования мы не ощущаем увеличения позыва ко сну. Нелинейное
взаимодействие между этими двумя процессами таково, что в течение первых 16 часов активного
времени суток, начинающегося где-то около 7 часов утра, последовательное увеличение гомеостазной
потребности в сне возмещается последовательным сокращением суточного позыва ко сну. Это отлично
срабатывает до тех пор, пока стадии цикла сна/бодрствования и суточного цикла совпадают. Проблемы
возникают, когда соотношение стадий изменяется, например, при работе в ночную смену. Рабочий
ночной смены пробуждается примерно после полудня и идет на работу к 11 часам вечера. Он
превосходно чувствует себя, потому что вел активный образ жизни всего лишь 10 часов и суточные
