 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
затрудняет нацеленную, направленную на их решение рефлексию. В результате, несмотря на благие
намерения, можно легко смешать две плоскости — этического анализа, с одной стороны, и моральной
(или морализирующей) оценки — с другой, и дело может дойти до поисков виноватых, высокой
эмоциональной включенности и даже эскалации конфликта между участниками, например коллегами.
Для структурирования своего рода этического дискурса с самим собой или с другими — в обсуждении в
терапевтическом коллективе, супервизии или специализации — были предложены вышеописанные
инструменты этического анализа (ср. раздел 3), которые оправдали себя также и в психотерапии. Мы
попробуем наглядно продемонстрировать это на конкретном примере (прим. 5.1), обратившись к
недавней публикации, которая имеет отношение к одному проекту, поддерживаемому Немецким
научно-исследовательским объединением. Предмет этого проекта — анализ этики терапевтов
(психоаналитической или глубиннопсихологической ориентации и ориентированных на семейную
терапию), проведенный на основе интервью по поводу конкретного случая с авторитетными
представителями обеих школ (Reiter-Theil, 1996).
Примечание 5.1. Показательный пример
Фрау А. после десяти лет супружества вынудила своего мужа на время уйти из дома. Поводом
для этого явилась повторная жалоба 14-летней дочери фрау А. от первого брака на то, что отчим
подсматривал за ней, когда она находилась в ванной и в туалете (семья недавно переехала в новый дом,
где еще отсутствуют дверные щиты, и через проемы все видно). Поначалу фрау А. не верила в это, но
как-то раз сама застала своего мужа возле спящей девочки и увидела, что он вот-вот снимет с нее
одеяло, собираясь потрогать ее. Когда выяснилось, что эта попытка близости была не единственной,
фрау А. решилась обратиться за помощью к психотерапевту.
При первой беседе с психотерапевтом присутствуют только мать и дочь. Разговаривать обо всем
этом с отчимом девочка отказывается. В разговоре с супругами оказывается, что господин А. тоже
очень интересуется терапевтическими беседами и уже готов разобраться в своих поступках. Он хотел
бы снова вернуться в семью, дочь же не хочет, чтобы отчим жил с ними. Фрау А. не знает, что делать.
Ей тем более трудно принять решение, потому что она сама, так же как ее собственная мать, в детстве
подвергалась сексуальным домогательствам со стороны отца. Теперь ее раздирают противоречия — как
женщину и как мать; положение усугубляется тем, что в финансовом отношении она зависит от своего
супруга.
---
В отношении этого случая возникают многочисленные вопросы, имеющие этическую
значимость; их следует рассмотреть в перспективах этической рефлексии, представленных в разделе 3
(см. также табл. 5.2). Имеет ли здесь место страдание, которое необходимо и можно было бы лечить;
если да, то какое? Эти вопросы касаются перспективы 1 — перспективы наблюдающего психотерапевта
или консультанта; психотерапевт должен осмыслить потребности и психическое состояние каждого
отдельного участника беседы и потенциального клиента. Далее встают другие вопросы: кто из
затронутых лиц страдает, кто страдает больше всех? кого, собственно, следует считать клиентом или
пациентом? кто претендует, или даже имеет привилегию, на эмпатию, помощь, в том числе и
терапевтическую? Кроме того, в перспективе 1 поднимаются вопросы, которые психотерапевт или
консультант задает самому себе: могу ли я работать с этой проблематикой или соответственно с тем или
другим индивидом? компетентен ли я для принятия необходимых решений или мероприятий?
Предварительные решения по поводу диагностики, методов или той обстановки, в которой будет
осуществляться лечение, уже имеют этическую подоплеку; они касаются модели болезни,
представлений о причинах страдания и связанной со всем этим атрибуции ответственности; в этих
решениях оцениваются также психические и моральные предпосылки, которые необходимы клиенту
для активного участия в терапии, и многое другое.
Эти этические взаимосвязи зримо выступают на свет в виде проблемы или дилеммы, если мы
добавим перспективы 2 и 3. Конфликт интересов среди членов семьи конденсируется в ключевом
вопросе о показаниях: индивидуальная терапия, супружеская терапия или семейная терапия? лечение
симптомов или переработка конфликта? активная кризисная интервенция или терпеливый поиск
возможности понимания? Эти вопросы рассматриваются и в плоскости терапевтического отношения,
когда требуется решить, нужно ли предложить напрямую — или хотя бы опосредованно —
отсутствовавшему при первой беседе отчиму («виновнику») терапевтическое отношение. В дискуссии о
правильной терапии при сексуальном насилии (по отношению к ребенку) решается этический вопрос:
