 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
даже сказать, что здесь изучается речевая память, потому что речевая форма, лиш¸нная смыслового
содержания, переста¸т быть речью.
Вторая концепция, представленная А. Бине, К. Бюлером, выдвигает на передний план смысловое
содержание, опираясь на тот бесспорный факт, что запоминание смыслового содержания не совпадает
механически с запоминанием речевой формы, в которой оно дано. Представители этого направления
пытаются превратить память в воспроизведение чистых мыслей, вовсе не зависимых от какой-либо
речевой формы. Поскольку они разрывают и внешне противопоставляют друг другу запоминание
мыслей и запоминание слов, мышление и речь в процессе запоминания, они, с одной стороны, вносят в
анализ памяти ошибки идеалистического учения о «чистом» мышлении, с другой стороны, в отношении
запоминания речевого текста они неизбежно приходят к выводам, смыкающимся с антагонистической,
казалось бы, теорией Эббингауза, поскольку смысловое содержание и по этой теории, хотя и с
противоположной тенденцией, отрывается от словесного текста.
Третья концепция, которую мы защищаем, принципиально отличная как от первой, так и от
второй, исходит из единства мышления и речи и вскрывает это единство в процессе запоминания и
воспроизведения.
К числу закономерностей общего порядка, выражающих значение смысловых связей и
играющих существенную роль в работе памяти, следует отнести ещ¸ то, что мы назвали бы
функциональным принципом в работе памяти. Он играет особенно существенную роль в процессе
припоминания. Сущность его явственно выступает в некоторых своеобразных обмолвках, которые
именно этим принципом и объясняются. Поясним на примерах. Раньше я жил на Украине, и мне
приходилось довольно часто ездить в Наркомпрос в Харьков. После моего переезда в Ленинград, когда
я ездил в Москву в Наркомпрос, я в течение довольно продолжительного времени обычно говорил, что
еду в Харьков. Память подставляла слово «Харьков», когда в виду имелось назвать столицу. В этой
неоднократно повторяющейся обмолвке вполне отч¸тливо сказывался смысловой, семантический
принцип в работе памяти. Другой случай: родные одной женщины, вышедшей вторично замуж, в
течение длительного времени неизменно называли е¸ второго мужа именем первого, хотя второй муж
этой женщины был их близким родственником, и до того, как он женился, они, очень часто с
ним
встречаясь, никогда не заменяли его имени каким-либо другим. После женитьбы роль этого человека
для родных его жены переменилась: он стал мужем их дочери и сестры, и их память стала невольно
подставлять для его обозначения имя, которое в ней закрепилось для е¸ мужа. В этих ошибках памяти
есть свой смысл, своя логика, и то, что эта логика проявляется и в ошибках, ещ¸ ярче е¸ выявляет.
Многочисленные наблюдения, которые у нас в этом направлении накопились и которые легко
может сделать всякий, побуждают нас считать все указанные факты проявлением общей
закономерности и выдвинуть функциональный принцип, или закон воспроизведения по функциональному
признаку, как один из общих законов памяти.
Этим функциональным принципом в частности объясняется, по-видимому, один тоже
повседневный и вс¸ же как будто парадоксальный факт: мы часто помним, что мы чего-то не помним;
при припоминании забытого, если нам подверн¸тся не то, что мы старались вспомнить, мы сейчас же
созна¸м или чувствуем: нет, это не то. Таким образом, мы знаем, что мы забыли, хотя казалось бы, что,
раз это забыли, мы этого не знаем. В действительности у нас в этих случаях обычно есть некоторое
функциональное знание о связях, в которых стоит забытое нами. Припоминая, мы очень часто ищем
носителя определ¸нных, более или менее ясно осознанных функций, связей. В процессе припоминания
мы из них исходим, и, когда нам как будто вспоминается забытое, мы проверяем, то ли нам
вспомнилось, что мы хотели припомнить, по тому, как всплывшее в памяти входит в эти связи.
Отожествляя всплывшее в памяти с искомым или отвергая его как не то, что мы хотели припомнить, мы
в значительной мере базируемся на некотором смысловом контексте, из которого исходит
припоминание.
Итак, ни в коем случае не отрицая и не умаляя роли ассоциаций в работе памяти (главным
образом элементарных форм е¸), можно вс¸ же считать доказанным, что ассоциации не являются ни
единственной, ни даже главной основой высших форм памяти человека. Анализ, систематизация и
осмысливание — вся предварительная работа мышления над содержанием — включаются в
воспроизведение и влекут за собой перестройку процесса запоминания; смысловые связи имеют
определяющее значение в запоминании осмысленного материала. Даже при запоминании
бессмысленного материала человек прибегает к опосредованному включению его в осмысленные связи.
Исследования М. Фуко, из более новых, и целый ряд других отмечали этот факт. Мнемотехника
пытается по-своему его использовать, прибегая, однако, часто к очень искусственным внешним и
