 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
у него общего понятия. Так, например, реб¸нок 1 г. 2 м. называет всех своих кукол словом «ляля» и в то
же время для каждой из них у него есть особое название: «Женя», «Дядя», «Мишка». Реб¸нок 2 л. 7 м.
держит в руках сломанного зайчика. Мать его спрашивает: «Что у тебя?» Он отвечает: «Я не знаю...
Какая-то иглюська». Мальчик в этом случае не может воспроизвести специфическое название этой
вещи, но отда¸т себе отч¸т в е¸ общем назначении, подводит е¸ под общее понятие.
Аналогичные же особенности проявляются в детских умозаключениях. Пока общее ещ¸ не
осозна¸тся как всеобщее, основанное на существенных связях, а сводится к собирательной общности
частного, умозаключение у реб¸нка сначала часто сводится к переносу по аналогии с одного частного
случая на другой или с частного на общее как собирательную совокупность частных случаев
(приближаясь к тому, что в логике называли индуктивным умозаключением через простое
перечисление) и с общего как такой совокупности частных случаев на один из них. В основе этих
умозаключений реб¸нка посредством переноса лежат случайные единичные связи, отношения внешнего
сходства, более или менее случайные причинные зависимости. А иногда у реб¸нка встречаются
«умозаключения» от наличия одного предмета или признака к другому в силу установившейся между
ними прочной ассоциативной связи по смежности. Пока реб¸нок не в состоянии вскрыть существенные,
внутренние связи, его умозаключения легко соскальзывают на облеч¸нные во внешнюю форму
умозаключений переносы внешних ассоциативных связей с одной ситуации на другую. Но наряду с
этим в областях, практически более знакомых и близких реб¸нку, у него начинают появляться
подлинные индуктивно-дедуктивные, конечно, элементарные умозаключения (см. выше).
2) В соответствии с своеобразным характером «обобщений», заключ¸нных в словах, которыми
реб¸нок оперирует, находится своеобразие функции, которую выполняет у него слово в процессе
мышления.
а) Маленькая Л¸ля С., проведшая первые годы жизни в одном из волжских городов, называет
«Вога» (Волга) всякую реку. «Собственное имя» превратилось у не¸ в «нарицательное»; грани между
этими двумя столь различными категориями слов для не¸ ещ¸ не существует; слово, обозначающее
единичный объект, приобретает «обобщ¸нное» значение. С другой стороны, слова, обозначающие в
речи взрослых общие понятия, совокупность взаимосвязанных существенных свойств, сплошь и рядом
превращаются сначала в речи реб¸нка в собирательное имя для обозначения совокупности иногда более
или менее однородных, а иногда скорей сопринадлежных предметов, которые объединены обычной,
привычной реб¸нку ситуацией — еды, одевания и т. д. (как, например, разные части туалета —
штанишки, носки, ботинки совместно включаются в привычную для реб¸нка ситуацию одевания). Как
такие же собирательные имена для совокупности сопринадлежных или однородных предметов,
употребляет реб¸нок и другие слова, подлинным значением которых является общее понятие. Итак: с
одной стороны, —
превращение собственного имени в нарицательное,
с другой —
общего термина в
имя собирательное; с одной стороны, растворение единичного в общем, с другой — сведение всеобщего
к собирательной совокупности частностей. Оба эти сдвига, встречающиеся в одной точке, вызываются
общими причинами. Не только превращение общего термина в собирательное имя, но и употребление
собственного имени («Волга») в качестве нарицательного (для реки и даже вообще для воды)
обусловлено тем, что реб¸нку затруднительно оперировать отвлеч¸нной системой отношений; а именно
это требуется для того, чтобы определить некоторые предметы как единичные. В различных реках, и в
Волге в том числе, при непосредственном восприятии бросаются в глаза в первую очередь общие
черты. Волга как единичный индивидуальный объект определяется системой координат, фиксирующих
е¸, только ей одной принадлежащее, место на «карте» нашей страны; определение е¸ единичности
требует поэтому обобщ¸нной мысли, способной оперировать отвлеч¸нными отношениями.
Таким образом, выше отмеченные особенности в речи реб¸нка, в функциональном употреблении
слова являются производными от особенностей его мышления. Конечно, связь между речью и
мышлением взаимная, диалектическая, причина и следствие тут неоднократно меняются местами;
особенности функционального употребления слова в свою очередь влияют на мышление. Но основным
и ведущим является определяющее влияние мышления на речь, специфическим образом отражающего
объективную действительность, а не наоборот. Попытаться превратить особенности функционального
употребления слова в «производящую причину» особенностей детского мышления — значит дать в
корне порочное представление об истинных путях умственного развития реб¸нка.
б) Существенные особенности детского мышления выступают и в отношении реб¸нка к
метафорическому, переносному значению слов. Он сначала понимает их буквально. Тр¸хлетнему
мальчику говорят, что скоро прид¸т праздник. Проснувшись как-то утром, он поднял вверх пальчик, как
бы прислушиваясь, и сказал: «Тс-с, праздник ид¸т!» Ещ¸ и несколькими годами позже дети, как
