 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
эта теория видит в игре лишь функциональное отправление организма. Такое понимание игры, будучи
принципиально неправильным, фактически неудовлетворительно, потому что оно могло бы быть
применимо во всяком случае лишь к самым ранним «функциональным» играм и неизбежно исключает
более высокие е¸ формы.
Наконец, фрейдистские теории игры видят в игре реализацию вытесненных из жизни желаний,
поскольку в игре часто разыгрывается и переживается то, что не уда¸тся реализовать в жизни.
Адлерианские тенденции в теории игры находят себе выражение в том взгляде, что игра является
выражением неполноценности субъекта, бегущего от жизни, с которой он не в силах совладать. Таким
образом, круг замыкается: из проявления творческой активности, воплощающей красоту и очарование
жизни, игра превращается в свалочное место того, что из жизни вытеснено; из продукта и фактора
развития она становится выражением недостаточности и неполноценности, из подготовки к жизни она
превращается в бегство от не¸.
В нашей литературе попытки дать свою теорию игры сделали Д. Н. Узнадзе и Л. С. Выготский.
Выготский и его ученики считают исходным, определяющим в игре то, что реб¸нок, играя,
созда¸т себе «мнимую» ситуацию вместо реальной и действует в ней, выполняя определ¸нную роль,
сообразно тем «переносным» значениям, которые он при этом прида¸т окружающим предметам.
Переход действия в воображаемую ситуацию действительно характерен для развития
специфических форм игры. Однако создание «мнимой» ситуации и перенос значений не могут быть
положены в основу понимания игры.
Основные недостатки этой трактовки игры таковы: 1) Она сосредоточивается на структуре
игровой ситуации, не вскрывая источников игры. Перенос значений, переход в мнимую ситуацию не
является источником игры. Попытка истолковать переход от реальной ситуации к «мнимой», как
источник игры, могла бы быть понята лишь как отклик психоаналитической теории игры. 2)
Интерпретация игровой ситуации, как возникающей в результате «переноса» значения, и тем более
попытка вывести игру из потребности «играть значениями» является сугубо интеллектуалистической. 3)
Превращая хотя и существенный для высоких форм игры, но производный факт действования «в
мнимой», т. е. воображаемой, ситуации в исходный и потому обязательный для всякой игры, эта теория,
неправомерно суживая понятие игры, произвольно исключает из нее те ранние формы игры, в которых
реб¸нок, не создавая никакой мнимой ситуации, разыгрывает какое-нибудь действие, непосредственно
извлеч¸нное из реальной ситуации (открывание и закрывание двери, укладывание спать и т. п.).
Исключая эти ранние формы игры, эта теория лишает себя возможности понять игру в е¸ развитии.
Д. Н. Узнадзе видит в игре результат тенденции уже созревших и не получивших ещ¸
применения в реальной жизни функций к действованию. Снова, как в теории игры от избытка сил, игра
выступает как плюс, а не как минус. Она представляется как продукт развития, притом опережающего
потребности практической жизни. Это прекрасно, но серь¸зный дефект этой теории в том, что она
рассматривает игру, как действие изнутри созревших функций, как отправление организма, а не
деятельность, рождающуюся во взаимоотношениях с окружающим миром. Игра превращается, таким
образом, по существу своему в формальную активность, не связанную с тем конкретным содержанием,
которым она как-то внешне наполняется. Такое объяснение «сущности» игры не может объяснить
реальной игры в е¸ конкретных проявлениях.
Развитие игр реб¸нка
Игра теснейшим образом связана с развитием личности, и именно в период е¸ особенно
интенсивного развития — в детстве — она потому имеет особое значение.
В ранние, в дошкольные годы жизни реб¸нка игра является тем видом деятельности, в которой
формируется личность. Игра — первая деятельность, которой принадлежит особенно значительная роль
в развитии личности, в формировании е¸ свойств и обогащении е¸ внутреннего содержания.
В процессе развития обычно личную значимость и привлекательность естественно приобретают
прежде всего те действия и те проявления личности, которые, становясь ей уже доступными, ещ¸ не
стали для не¸ повседневными. То, что реб¸нку впервые удалось сделать, будь то хотя бы впервые ему
удавшееся открытие двери, поворачивание ручки, именно потому, что это для него достижение, что это
какая-то удача, приобретает значимость, привлекательность, в силу которой это действие переходит в
игровой план: реб¸нок начинает раз за разом открывать и закрывать дверь, снова и снова пов¸ртывать
ручку не потому, что сейчас практически нужно открыть дверь, а потому, что это действие
бессознательно радует его, как выражение его достижений, его успехов, его развития; действия уже
