 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Торндайк) и образование навыков на основе генерализации (Ч. Х. Джедд) не исключают друг друга; в
действительности имеет место как одно, так и другое, — каждое по преимуществу на разной ступени
развития. Ошибочность как теории общих элементов Э. Торндайка, который учит, что перенос в навыке
основывается на общности элементов, входящих в состав осуществляемых в виде навыков действий, так
и теории генерализации Ч. Х. Джедда, который объясняет перенос общностью структуры, заключается
лишь в том, что, мысля не исторически, авторы этих теорий неправомерно переносят то, что
специфично для одной ступени развития, на навык вообще.
Лабильность, или вариативность, и фиксированность, или косность, навыка является как бы
оборотной стороной дифференцированности и генерализованности восприятия ситуации. Примером
лабильного, не фиксированного навыка может служить хотя бы навык крысы, которая, научившись
пробегать через лабиринт, сумела также и проплыть через него, когда он оказался наполненным водой,
хотя для этого пришлось произвести совсем иную совокупность движений, которой крыса не обучалась.
Приобретая данный навык, крыса научилась не тому, чтобы по такому-то сигналу произвести такие-то
движения или сокращения таких-то мышц, а тому, чтобы двигаться в определ¸нном направлении,
поворачиваться в определ¸нной последовательности то в одном, то в другом направлении. Лабильность
этого навыка, т. е. по существу его генерализованность (заключающаяся в том, что закрепляется общая
схема действия независимо от частной совокупности движений, посредством которой оно было
произведено), зависит от того, что у крысы закрепилась не определ¸нная последовательность
двигательных реакций, а общая схема пути. Для этого необходимо было, чтобы она восприняла
ситуацию, в которой вырабатывался навык, в е¸ общих пространственных свойствах.
Навык — «историческое» понятие. На разных ступенях развития он имеет различное,
изменяющееся, развивающееся конкретное содержание. На низших ступенях развития, в частности
когда навык детерминируется условными сигналами (как, например, в тех случаях, когда действие,
направленное на рычага,
детерминирует местонахождение экспериментатора, чисто случайно
связанного с местонахождением рычага), навык по своей слепоте мало чем отличается от самого
слепого инстинкта, также детерминируемого специальными сигналами. Поскольку и сами инстинкты
являются закрепившимися в процессе филогенетического развития реакциями на условные
раздражители (запах пищи или самки, вызывающие соответствующие акты), можно предположить, что
генетически инстинкты и навыки имеют одну общую основу или корень, из которого они затем
развились по расходящимся линиям в порядке «раздвоения единого». В процессе этого развития по
расходящимся линиям вс¸ больше заостряется противоположность между инстинктами, с одной
стороны, и навыками — с другой, между наследственно фиксированными и изменчивыми формами
поведения. При этом на каждом полюсе представлена и противоположность; раздвоение не упраздняет
внутренних взаимосвязей.
Если, таким образом, навык, с одной стороны, сближается с инстинктом, то там, где действие
направляется дифференцированным и генерализованным восприятием ситуации и навык приобретает
не шаблонный генерализованный характер, он приближается к разумному действию. В таком
восприятии ситуации в ходе навыка мы имеем как бы интеллект внутри навыка, так же как на
последующих ступенях, где
доминирует интеллект, навык функционирует внутри интеллектуального
действия, поскольку собственно всякое интеллектуальное действие всегда включает в себя и навыки;
они взаимно проникают друг друга.
При вс¸м единстве и взаимопроникновении навыка и интеллекта, так же как навыка и инстинкта,
они вместе с тем и существенно различны. Между навыком и интеллектом существуют не только
различия и единство, но и прямая внутренняя противоположность, внутреннее противоречие. Вне этого
единства и этих внутренних противоречий нельзя понять развитие навыка. Развитие интеллекта, как мы
увидим (см. дальше), невозможно без того, чтобы не был сломлен первичный автоматизм.
Автоматическое действие может фактически находиться в большем или меньшем соответствии с
объективно-существенными условиями ситуации, изменяясь в соответствии с ними; в этом смысле
можно говорить об его разумности или об элементах интеллекта внутри навыка. Но действие, которое с
самого начала складывается и протекает автоматически, не может приводиться в соответствие с этими
условиями и сообразно этому перестраиваться, как только новые условия этого потребуют, а именно это
существенно характеризует подлинно разумное сознательно регулируемое действие. Возникновение в
ходе эволюции такого действия, связанного с развитием интеллекта, созда¸т «скачок», разрыв
непрерывности в развитии индивидуально-изменчивых форм поведения: оно означает коренное
изменение в соотношении лабильности и фиксированности, борьба между которыми проходит через
всю историю развития поведения. Между разумным, сознательно регулируемым действием и
