 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Рис. 5.3. Примеры прогнозов, сделанных на основании эволюционной психологии Дэвидом
Бассом (1995а)
Критики эволюционного подхода обеспокоены также и тем, что эволюционные трактовки
проблем пола и гендера «усиливают мужской и женский стереотипы» (Small, 1999). Может ли
эволюционное объяснение жестокости членов банды, ревности, становящейся причиной убийства, или
изнасилования способствовать усилению мужской агрессии и оправдать ее как нечто вполне
естественное? И если эволюционные психологи будут убеждать все большее и большее количество
людей в том, что это естественное явление, не придется ли нам всем оборудовать свои дома охранными
системами? Однако эволюционные психологи постоянно напоминают нам, что эволюционная мудрость
— это мудрость прошлого.
Она говорит нам о том, какое поведение «срабатывало» в прошлом.
Остаются ли эти тенденции до сих пор адаптивными — это совсем другой вопрос. Так, хотя мужчины
вроде бы и стремятся к тому, чтобы быть привлекательными для «типичных» — по поведению и но
внешности — женщин, а женщины хотят нравиться «настоящим» мужчинам, на самом деле многие
говорят о том, что большее удовлетворение им приносят отношения с людьми, обладающими
качествами, присущими обоим полам (Ickes, 1993).
Критики эволюционной психологии признают, что эволюция помогает объяснить как наше
сходство, так и наши различия (определенное «количество» различий способствует выживанию). Но
они полагают, что наше общее эволюционное наследие само по себе не прогнозирует огромного
разнообразия форм брака, существующих в разных культурах (моногамия, последовательная смена
супругов, многоженство, многомужество, обмен супругами). Не объясняет оно и культурных изменений
в моделях поведения, происшедших всего лишь за несколько десятилетий. Складывается такое
впечатление, что самой важной из черт, которыми наделила нас природа, является наша способность к
адаптации — к научению и изменению. В ней-то и заключена формирующая сила культуры, и с этим
согласны все.
