 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
мы имеем возможность остановиться, оглянуться и понять всю ту машинерию, которая приводит нас в
движение. А это — первый шаг к свободе» (Berger, 1963, р. 176).
Утверждение собственной уникальности
Представьте себе мир стопроцентного конформизма, в котором все люди мыслят и действуют
одинаково. Можно ли назвать такой мир счастливым? Если нонконформизм способен создать
дискомфорт, может ли единообразие создать комфорт?
Когда люди сильно отличаются от окружающих, им неуютно. Но им столь же неуютно, по
крайней мере в странах Запада, когда они — точно такие же, как и все остальные. Люди чувствуют себя
лучше, если воспринимают себя как уникальных личностей (Snyder & Fromkin, 1980). Более того, своим
поведением они отстаивают право на уникальность. Проводя один из своих экспериментов, Снайдер
убеждал студентов Университета Пердью в том, что «10 самых важных их установок» были либо
отличными от установок 10 000 студентов, либо идентичными им (Snyder, 1980). Когда они в
дальнейшем участвовали в эксперименте по конформизму, те из них, кого экспериментатор «лишил
возможности» чувствовать себя уникальными, более активно отстаивали свое право быть личностями и
вели себя как нонконформисты. Когда же участники другого эксперимента слышали, что кто-то из
испытуемых формулирует установки, идентичные их собственным, они даже меняли свою позицию,
чтобы поддержать присущее им чувство уникальности.
<Когда я нахожусь в Америке, у меня нет ни малейшего сомнения в том, что я — еврей, но я
сильно сомневаюсь в том, что я действительно американец. Приезжая в Израиль, я твердо знаю, что я —
американец, но у меня нет никакой уверенности в том, что я — еврей.
Лесли Фидлер,
Скрипач на
крыше, 1991>
Восприятие самого себя как уникальной личности проявляется и в «спонтанной Я-концепции».
Уильям Мак-Гуайр и его коллеги из Йельского университета сообщают: когда детей просят рассказать о
себе, они предпочитают говорить о том, что отличает их от окружающих (McGuire & Padawer-Singer,
1978; McGuire et al., 1979). Дети, родившиеся в других странах, более склонны, чем другие, к
упоминанию места своего рождения. Рыжие дети чаще, чем темноволосые и блондины, по собственной
инициативе говорили о цвете волос, а худые и тучные — о своем весе. Дети, принадлежащие к
национальным меньшинствам, не забывали сказать о своей расовой принадлежности. Точно так же мы
острее осознаем свои пол, когда находимся в окружении лиц противоположного пола (Cota & Dion,
1986). Недавно мне пришлось побывать на конференции, устроенной Американской психологической
ассоциацией; поняв, что из 11 участников 10 — женщины, я сразу же вспомнил о своей
принадлежности к мужскому полу. На следующий день во время перерыва я пошутил, сказав, что
длинной очереди в мужскую туалетную комнату сегодня не ожидается, чем привлек внимание своей
соседки к тому, на что она раньше не обратила никакого внимания, — на гендерный состав участников
конференции.
<Самоосознание — осознание человеком самого себя как «Я» — возможно лишь при
противопоставлении его чему-то «другому», чему-то, что не является им. К. С. Льюис, Проблема боли,
1940>
Принцип, говорит Мак-Гуайр, заключается в следующем: «Индивид ощущает себя тем и
настолько, в чем и насколько он отличается от других». Следовательно, если я — «чернокожая
женщина в компании белых женщин, я склонна думать о себе как об афроамериканке; если же я
окажусь в компании чернокожих мужчин, то цвет моей кожи отойдет на задний план, и я стану больше
осознавать тот факт, что я — женщина» (McGuire et al., 1978). Это признание позволяет понять, почему
любое меньшинство склонно осознавать свое отличие и реакцию на него окружающих. Большинство,
значительно менее осознающее свою расовую принадлежность, может считать меньшинство «излишне
чувствительным». Когда мне случается быть в Шотландии, где мой американский акцент выдает во мне
иностранца, я постоянно помню о своей национальной принадлежности и чувствителен к тому, как
реагируют на нее окружающие.
Даже если представители двух культур очень похожи, они все равно обратят внимание на то, что
отличает их друг от друга, какими бы незначительными ни были эти отличия. Даже самые
несущественные расхождения способны вызвать насмешку и стать причиной конфликта. Джонатан
Свифт высмеял это явление в своем романе «Путешествие Гулливера», описав войну между
«остроконечниками» и «тупоконечниками», разница между которыми заключалась в том, что первые
предпочитали разбивать яйца с острого конца, а вторые — с тупого. В мировом масштабе разница
