 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
(New York Times, 12.03.85).
2. «Пока другая сторона
вооружается, мы должны
избегать разоружения»
«Мы отказываемся становиться
слабее, пока наши потенциальные
противники не отказались от
своих имперских замашек» (New
York Times, 18.06.82).
«Наша страна не стремится к
[ядерному] превосходству, но и
не позволит другой стороне
достичь его» (Правда, 9.04.84).
3. «В отличие от нас другая
сторона стремится к военному
превосходству»
«Лидеры [бывшего] Советского
Союза не столько стремятся к
миру, сколько к расширению с
помощью оружия сферы своего
влияния» (New York Times,
28.06.84).
«Основным препятствием — и в
этом убеждает весь ход
Женевских переговоров —
являются попытки США и их
союзников достичь военного
превосходства» (Правда, 3.01.84).
(Источник: Plous, 1985; 1993.)
Когда же напряженность возрастает, например во время международных кризисов, становится
труднее мыслить логически (Janis, 1989). Представления о противнике становятся еще более
упрощенными и стереотипными, а принятие непродуманных, интуитивных решений — более
вероятным. Экспериментально доказано, что одного лишь предчувствия конфликта достаточно для
«замораживания» мышления и «блокировки» творческого решения проблемы (Carnevale & Probst,
1998). Социальный психолог Филип Тетлок, проанализировав разные аспекты советской и
американской политической риторики после 1945 г., пришел к выводу о негибкости мышления лидеров
обеих стран (Tetlock, 1988). Во время блокады Берлина, корейской войны и советского вторжения в
Афганистан предельно упрощенные политические заявления превращались в застывшие формулы, в
которых присутствовало либо «черное», либо «белое» и не было места полутонам. В другие периоды —
особенно после того, как Генеральным секретарем ЦК КПСС был избран Михаил Горбачев, —
политики признавали, что мотивы каждой страны сложны, что и нашло свое отражение в их заявлениях
(рис. 13.4).
Рис. 13.4. Многогранность официальных советских и американских политических заявлений
(1977-1986). (Источник: Tetlock, 1988)
Исследователи проанализировали также и политическую риторику, предшествовавшую началу
крупнейших войн, внезапных военных нападений, ближневосточных конфликтов и революций (Conway
et al., 2001). Едва ли не во всех случаях по мере приближения конфликта мышление лидеров
нападавших стран становилось все более и более примитивным («мы — хорошие, а они — плохие»).
Однако, как отмечает Тетлок, новым советско-американским соглашениям всегда предшествовал отказ
от упрощенческой риторики. Его оптимизм подтвердился: сначала в 1988 г., во время пребывания
