 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
типичного школьного класса, и
не имеет значения, десегрегирован он или нет. Знакома ли вам эта
картина (Aronson, 1980; 2000)? Ученики конкурируют друг с другом за хорошие отметки, за похвалу
учителя и за всевозможные «знаки отличия» и привилегии. Учитель задает вопрос. Вверх вздымаются
несколько рук, остальные сидят, опустив глаза и мечтая превратиться в невидимок. Когда учитель
вызывает одного из «рвущихся в бой», остальные втайне надеются, что он ответит неверно и у них
появится шанс блеснуть своими знаниями. Проигравшие в этом «академическом соревновании»
становятся в глазах победителей «тупицами» и «недоумками». Ситуация не только соревновательна, но
и чревата крайне болезненным и очевидным неравенством; если бы мы сознательно стремились к
возведению барьеров между детьми, то вряд ли могли бы придумать нечто более удачное.
Какой еще фактор необходим для того, чтобы предсказать, окажет десегрегация позитивное
действие или нет? Можно ли утверждать, что соревновательный контакт разделяет людей, а контакт в
процессе сотрудничества —
объединяет?
Давайте посмотрим, что происходит, когда группа людей
попадает в затруднительное положение.
Общая внешняя угроза
Случалось ли вам когда-нибудь вместе с другими становиться жертвой природных катаклизмов,
быть новичком в какой-либо группе, а потому страдать от насмешек «старожилов», быть наказанным
учителем или подвергаться преследованиям из-за вашей социальной, расовой или религиозной
принадлежности? Если да, то вы помните, что сблизились с теми, кто переживал эти трудности вместе с
вами. Возможно, когда вы помогали друг другу выбираться из снега или боролись с общим врагом, те
социальные барьеры, которые прежде разделяли вас, рухнули.
Такое дружелюбие типично для тех, кто вместе пережил общую угрозу. К такому выводу пришел
Джон Ланзетта, когда создал группы, в каждую из которых
вошли 4 морских кадета из Службы
подготовки офицеров резерва, поручил каждой их них решение определенной проблемы, а затем по
громкой связи стал говорить членам одной из групп, что их ответы неверны, что они действуют менее
эффективно, чем можно было бы ожидать, и что ход их рассуждений никуда не годится (Lanzetta, 1955).
Ланзетта видел, как повлияли на членов группы его слова: они стали относиться друг к другу более
дружелюбно и меньше спорили, в их действиях сотрудничество преобладало над конкуренцией. Они
сплотились, потому что над ними нависла общая угроза.
{И действия бастующих немецких рабочих, и работа добровольцев, помогающих пострадавшим
от наводнения в Аризоне, свидетельствуют о том, что общие трудности побуждают к сотрудничеству}
Появление общего врага объединило группы соревновавшихся между собой мальчиков и в
«бойскаутском» эксперименте Шерифа, и во многих других более поздних экспериментах (Dion, 1979).
Членство в различных гражданских организациях «всегда заметно возрастает во время серьезных войн
и сразу после их окончания» (Putman, 2000). Патриотические чувства североамериканцев и англичан и
их единство заметно усиливались во время Второй мировой войн и потом, в период холодной войны с
бывшим СССР, во время войны с Ираном в 1980 г. и во время войны с Ираком в 1991 г. Солдаты,
вместе сражавшиеся против общего врага, нередко сохраняют боевое братство на всю жизнь (Elder &
Clipp, 1988). Ничто так не объединяет людей, как общая ненависть.
<Я не смог удержаться и не сказать [мистеру Горбачеву] о том, насколько легче было бы и ему и
мне на переговорах, которые мы проводим, если бы неожиданно выяснилось, что всем нам угрожают
обитатели какой-то другой планеты. Вот тогда бы мы раз и навсегда поняли, что мы все — люди, и что
Земля — наш общий дом. Рональд Рейган, из речи, произнесенной 4 декабря 1985 г.>
Именно поэтому в периоды межрасовых конфликтов чувство гордости за свою группу
усиливается. Когда китайцы, обучавшиеся в Университете Торонто, столкнулись с дискриминацией,
они острее почувствовали свою связь с другими китайцами (Pak et al., 1991). Одно лишь напоминание о
другой группе (например, о школе-сопернице) делает людей более «чувствительными» ко всему, что
связано с их собственной группой (Wilder & Shapiro, 1984). Отдавая себе отчет в том, кто — «они», мы
начинаем более осознанно понимать, кто — «мы».
Создание образа врага — один из способов, к которому могут прибегнуть лидеры групп, чтобы
сделать их более сплоченными. В своем романе «1984» Джордж Оруэлл приводит пример,
иллюстрирующий эту тактику: руководство одной страны использует приграничные конфликты с двумя
другими могущественными государствами для снижения внутренней напряженности. Время от времени
«исполнители роли врага» меняются, но враг есть всегда. Воистину, странам, судя по всему, враги
нужны. Для мира, для страны, для группы общий враг — мощнейший объединительный фактор.
