 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Давайте подумаем: каких слов в английском языке больше — тех, в которых буква k первая или
третья? Где больше народонаселение — в Камбодже или в Танзании? (Ответы приведены внизу).
[Ответ на вопрос 1. Слов, в которых буква k — третья, примерно в три раза больше, чем слов,
которые начинаются с нее. Однако большинство людей придерживаются диаметрально
противоположного мнения. Слова, которые начинаются с буквы k, когнитивно более доступны и легче
вспоминаются (Tversky & Kahneman, 1974). Наши суждения относительно частоты событий
определяются доступностью эвристики. Ответ на вопрос 2. Население Танзании — 24 миллиона
человек, что значительно превышает численность населения Камбоджи (7 миллионов). Большинство
людей имеют более «живые» представления о Камбодже, чем о Танзании, и поэтому дают неверный
ответ.]
Возможно, ваши ответы на эти вопросы зависели от того, насколько быстро вам на ум пришли
соответствующие примеры. Если примеры, хранящиеся в вашей памяти, легкодоступны, как, скорее
всего, доступны примеры слов, начинающихся с буквы k,
и информация о Камбодже, тогда мы
полагаем, что речь идет о заурядном событии. Чаще всего именно так и бывает, и это когнитивное
правило, называемое доступностью эвристики, во многих случаях служит нам вполне исправно.
<В 2000 г. американцы, потрясенные жуткими сценами расстрелов школьников, учиненных их
одноклассниками, решили, что подростковая преступность увеличилась. В действительности же в
период с 1960 по 2000 г. пик подростковой преступности пришелся на 1994 г., после чего наметилось ее
снижение.>
Однако иногда оно вводит нас в заблуждение. Если люди слышат перечень имен знаменитостей
одного пола (мать Тереза, Джейн Фонда, Тина Т¸рнер) вперемешку с таким же по объему перечнем
никому не известных людей другого пола (Дональд Скарр, Уильям Вуд, Мэл Джаспер), впоследствии
знаменитые имена будут более доступны им когнитивно. Применительно к данному конкретному
случаю, люди будут говорить, что слышали больше женских имен (McKelvie, 1995, 1997; Tversky &
Kahneman, 1973). Яркие события, которые легко можно себе представить (например, болезни с
очевидными симптомами), также могут казаться более вероятными, нежели события, которые труднее
представить себе (MacLeod & Campbell, 1992; Sherman et al., 1985). Даже вымышленные эпизоды
романов, телепередач и кинофильмов оставляют образы, которые позже проникают в наши суждения
(Gerrig & Prentice, 1991).
То, каким образом мы используем доступность эвристики, подчеркивает базовый принцип
социального мышления: люди медленно переходят от общего к частному, но быстро — от реального
случая к общепринятым истинам. Не приходится удивляться тому, что, наслушавшись и начитавшись
всевозможных историй про изнасилования, ограбления и избиения, 9 канадцев из 10 переоценивают —
и, как правило, весьма существенно, — процент преступлений, совершенных с применением насилия
(Doob & Roberts, 1988).
<Показания свидетелей могут быть более убедительными, чем горы фактов и цифр (горы фактов
и цифр, накопленных социальной психологией, весьма убедительно доказывают это).
Марк Снайдер,
1988>
Доступность эвристики объясняет, почему остроумные анекдоты нередко становятся более
убедительными доказательствами, чем статистическая информация, и почему воспринимаемый риск
нередко совершенно не соответствует реальным рискам (Allison et al., 1992). Поскольку большинство из
нас надолго запоминают кадры, изображающие авиакатастрофы, мы нередко думаем, что коммерческий
авиарейс — более опасное предприятие, чем поездка на автомобиле. В действительности же в 1980-е гг.
американцы, которые путешествовали на машинах, в 26 раз чаще рисковали своей жизнью, чем
американцы, покрывавшие то же расстояние по воздуху (National Safety Council, 1991). Для
большинства авиапассажиров самой опасной частью путешествия является поездка в автомобиле из
дома в аэропорт.
Мышление, противоречащее фактам
События, которые легко можно представить себе (т. е. когнитивно доступные события), влияют
также и на то, как мы переживаем чувство вины, сожаления, фрустрации и облегчения. Когда наша
команда проигрывает (или выигрывает) важный матч с разницей в одно очко, мы без труда можем
представить себе, что игра вполне могла сложиться иначе, поэтому испытываем либо большее
сожаление, либо большее облегчение. Возможность представить себе более скверные для нас
альтернативы помогает нам чувствовать себя лучше. Возможность представить себе более
