Navigation bar
  Print document Start Previous page
 257 of 574 
Next page End  

Своеобразие исследований Паттерсон (Patterson, 1978) заключалось в том, что она проводила
свои работы с молодой самкой-гориллой по кличке Коко. Паттерсон обучила свою подопечную языку
жестов, которым еще раньше пользовались Гарднеры, однако в отличие от них она учила Коко
правильно жестикулировать, ведя ее руку. Спустя 29 месяцев Коко уже знала 200 «слов», а к 7 годам —
400. И хотя словарный запас ребенка в этом возрасте насчитывает 2000-3000 единиц, Паттерсон
считала, что по результатам тех тестов, которым она подвергала свою ученицу, коэффициент
интеллектуальности у той был лишь ненамного ниже, чем в среднем у детей того же возраста.
Итак, уже не было сомнений в том, что благодаря всем этим, казалось бы, убедительнейшим
исследованиям в один прекрасный день между человекообразными обезьянами и людьми будет
установлен контакт, и когда-нибудь эти животные, возможно, расскажут нам о своем внутреннем мире.
К концу 70-х годов, после 13 лет работы в этом направлении, открылись, по мнению многих, широкие
перспективы для нового подхода в анализе формирования структур речи.
Однако вскоре все эти данные были подвергнуты критике. Было замечено, что даже если
обезьяны и способны к освоению зачаточного синтаксиса, у них нет истинного творческого потенциала
в области языка. Обезьяны могли, несомненно, подставить в предложение одно слово вместо другого,
как это делают в двухлетние дети. Например, Сара могла выполнять такие команды, как «положи
яблоко в тарелку» и «положи апельсин в корзину». Однако она не была способна, исходя из этого
словесного материала, построить такую фразу, как «яблока нет в корзине», что без труда дается
трехлетнему ребенку.
Сильный (возможно, решающий) удар был нанесен теми выводами, к которым пришел Террас
(Terrace, 1980). Этот исследователь в течение 5 лет наблюдал за шимпанзе, которому он дал кличку Ним
Чимский [*].
[Тем самым Террас юмористически спародировал имя лингвиста Нома Хомского, который, как
мы уже знаем, был убежден, что речью могут владеть только люди. Прим. ред.]
На Терраса произвели большое впечатление результаты предшествующих исследований на
шимпанзе. Быстрые успехи, которые стал делать его ученик Ним, тоже вначале его поразили. Но, когда
он подробно изучил «речевую активность» Нима, он быстро понял, что 90% всех его «фраз» были лишь
воспроизведениями жестов учителя или ответами на вполне конкретные вопросы с его стороны. Что
касается оставшихся 10% самопроизвольных «выражений», то они тоже не могли свидетельствовать о
развитии языка. Действительно, после многочасового изучения видеофрагментов с записью
жестикуляции не только
Нима,
но также Уошо и Коко, Террас пришел к иным выводам, чем его
предшественники.
Прежде всего многие спонтанные фразы оказались по существу лишь ловким подражанием
непроизвольным жестам экспериментатора или других людей. Кроме того, часто создавалось
впечатление, что животные действительно строят новые фразы, тогда как на самом деле это было лишь
повторением одних и тех же «слов» в различной последовательности. При этом возникала типичная
ошибка: экспериментаторы невольно запоминали лишь наиболее интересные сочетания, игнорируя при
этом множество комбинаций, не имевших никакого смысла. Например, исследователи приходили в
восторг, когда Уошо при виде лебедя выдавал комбинацию «птица-вода» или когда Коко называл маску
«шапка-глаз», однако никто даже не обмолвился о сотнях других сочетаний, которым нельзя было
приписать никакого смысла.
Террас пришел к выводу, что говорить о настоящем развитии языка у обезьян не приходится. В
лучшем случае они способны усвоить зачаточные структуры, соответствующие элементам языка
ребенка в возрасте до двух лет. Однако если у ребенка такие элементы служат лишь своего рода
стартовой площадкой для обильного формирования самопроизвольных фраз, то обезьяны не могут
преодолеть эту примитивную стадию и развить творческую активность, свойственную человеку. Таким
образом, здесь речь идет всего-навсего о дрессировке вроде той, которая применяется при выучке собак
или цирковых животных: у них вырабатывается ряд поведенческих реакций, позволяющих им получить
вознаграждение, которого они не могут добиться иным способом.
С другой стороны, очень большие надежды возлагались на то, как «говорящие» обезьяны, родив
детенышей, будут передавать им свои навыки. Весной 1985 года Фаутс сделал на эту тему доклад на
конгрессе Американской ассоциации развития науки. В этом докладе особое внимание было уделено
тому, как десятимесячный шимпанзе, усыновленный Уошо (когда ей было 13 лет), научился от нее
языку жестов [*]. Словарный запас у Уошо, которую обучали супруги Гарднер, достигал нескольких
сотен «слов», и она на первый взгляд довольно быстро научила своего приемыша ряду жестов, либо
ведя его руку, либо повторно сочетая определенные жесты с теми действиями, которым они
Hosted by uCoz