 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
замолкают. Мне нужно сообщить об этом в полицию...»
Сосед, разумеется, даже не подозревает о том, в чем его обвиняют. Бред этого типа
характеризуется тем, что рассуждения больного вполне логичны — ошибочны только исходные
посылки; они лишь плод его воображения.
Что касается бреда при шизофренических расстройствах,
то чаще всего он отличается
несистематизированным характером и не привязан к какой-либо определенной теме. В случае такого
бреда у человека возникают мысли, не имеющие никакой взаимной связи, а во время речи часты паузы:
«Кто я? Я — это я и это весь мир в то же самое время... время... нужно остановить время... Вы не
можете мне повредить... Я пустой внутри... У меня больше нет лица...»
При шизофреническом бреде параноидного типа у больного возникают идеи преследования или
величия, не связанные какой-либо истинной логической связью:
«Вытащите сыновей... всех сыновей из моей головы, которые привязывают меня к громадной
машине... Она всеми нами управляет... Их нужно остерегаться... Вот они... Они хотят войти в мое
тело...»
Галлюцинации могут быть вкусовыми, обонятельными или зрительными. Чаще, всего, однако,
возникают слуховые галлюцинации:
«Это голоса хирургов... Они опять хотят вынуть кусок моего мозга... Нет, я вам не дамся».
«Я знаю, что меня пытаются отравить запахами из углов моей комнаты... Даже у супа вкус
изменился... Но они не знают, что я могу преодолеть действие отравы, стоит мне только сосредоточить
свои мысли...»
«Вы видите на потолке Христа? Все могут его видеть, если хотят опустошить его голову...»
На первый взгляд эти речи полностью иррациональны, и именно это безрассудство, считающееся
«болезнью», и призвана сдерживать, если не подавлять, психиатрия. Но каков глубинный смысл этих
речей? Какие внутренние переживания они могут отражать? Где начинаются их корни? [*]
[Лэинг (Laing, 1986) и ряд других исследователей пытаются связать некоторые сновидения или
галлюцинации с тем, что человек пережил раньше, иногда, быть может, в первые дни после рождения
или даже в период внутриутробной жизни.]
Экзальтация и «перескакивание мыслей»
Для маниакальных состояний характерны неустойчивость внимания, крайнее возбуждение, а
также «скачка мыслей» — направление мыслей быстро и непредсказуемо меняется, что приводит к
бессвязности речи:
«Как вы поживаете? Я очень спешу... Но садитесь же. Как вы поживаете? Вы похожи на моего
брата.
Я тоже играл в гольф. Но мне не нравился мой дантист... Вы знаете, я был женат. У нас был
большой дом... Я очень люблю пикники. А вы?... Смотрите, почему это занавески задернуты?»
Одна из гипотез психоаналитического толка усматривает в таком поведении механизм
психологической защиты от глубокого депрессивного ужаса. Возможно, что с помощью таких
направленных вовне беспорядочных мыслей человек как бы отрицает свою внутреннюю реальность и
связанные с ней ощущения депрессии.
По ту сторону механизмов психологической защиты
Беспрерывная адаптация к подчас травмирующим жизненным обстоятельствам, риск, которому
приходится подвергаться, ожидание того, что может произойти, — таковы источники порождающего
тревогу стресса, над которым более или менее сознательно мы пытаемся ежедневно одерживать верх.
Бывает, однако, и так, что человек уже не в состоянии регулировать стресс, и тогда без видимых причин
его захлестывает ужас, сдержать который он не в силах; именно это происходит в случае панических
расстройств.
«Приступ ужаса развивается внезапно и может длиться несколько минут, а иногда и несколько
часов. Но Дениза знает, что этот приступ беспричинный. Сердце начинает биться чаще, на коже
выступает пот, и она чувствует, как у нее сжимается горло. Ей кажется, что скоро она не сможет
дышать, что она жертва сердечного приступа, что она вот-вот сойдет с ума или умрет...»
В других случаях «обычные» механизмы психологической защиты заменяются более или менее
жесткими стратегиями, энергетическая «стоимость» которых для организма значительно выше (см.
Dongier, 1967).
