 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
— Витать в облаках гораздо легче, потому что в это время не чувствуешь в себе пустоту или
глубокую рану.
— Да, и вот еще что. Мне кажется, что я должна принять все это; мой отец — не тот тип
мужчины, кого я смогла бы полюбить. Я бы смогла полюбить того, кто понимал и любил бы меня
больше. Он любит меня, но не так, чтобы с ним можно было сотрудничать, общаться.
— Вы чувствуете, что ваш отец постоянно хитрит.
— Вот почему я предпочитаю «заместителей». Именно поэтому я разговариваю с вами, и мне
нравятся мужчины, которых я могу уважать, врачи, и, быть может, в глубине души я чувствую, что мы
очень близки, — вот какие чувства внушает мне «заместитель» отца.
— Я не чувствую, что вы навязываете мне эту роль.
— Но вы же мне действительно не отец.
— Нет, я только хотел говорить о близости.
— Знаете, я думаю, с моей стороны это было бы претенциозно: я не могу и надеяться стать вам
близкой. А вы недостаточно хорошо меня знаете.
— По крайней мере я говорю то, что чувствую. А сейчас я чувствую, что вы мне очень близки.»
Гештальттерапия (по Фредерику Перлсу)
А сейчас Глория пришла к Перлсу, с которым она проведет получасовую беседу по поводу тех
же самых проблем. Приемы, которым пользуется гештальттерапия, однако, сильно отличаются от
роджерсовского подхода и еще сильнее — от психоанализа. В противоположность последнему
гештальттерапия считает всякое толкование поведения терапевтической ошибкой, поскольку для этого
требуется такой терапевт, который понимал бы больного лучше, чем тот понимает себя сам.
Поэтому главный принцип гештальттерапии состоит не в том, чтобы объяснять положение дел
пациенту, а в том, чтобы дать ему возможность самому понять и самому раскрыть себя в данной
ситуации и тем самым способствовать проявлению гештальта «здесь и теперь». Технические приемы,
которыми пользуются во время сеанса Перлс и Роджерс, сильно различаются; Перлс пытается достичь
цели манипулированием и обескураживанием клиента, с тем чтобы заставить его противостоять самому
себе и понять разницу между «игрой» (в особенности игрой вербальной) и откровенным и доверчивым
поведением. Таким образом, клиент в процессе созревания, во время которого он учится, образно
говоря, «держаться на ногах», должен мобилизовать свои собственные ресурсы. Отказ от искреннего
общения с терапевтом, например противоречивое поведение (клиент с улыбкой говорит о страхе и т. п.,
как в начале описываемой ниже встречи), мало-помалу уступает место выражению истинных чувств и
потребностей клиента (потребность в уважительном к себе отношении, потребность любить и быть
любимым и т. д.).
«Перлс. — Нам предстоит получасовая беседа.
Глория. — Мне сейчас страшно.
— Видите ли, вы говорите, что вам страшно, но вы улыбаетесь. Я не понимаю, как можно
одновременно и бояться, и улыбаться.
— Я подозреваю, что вы очень хорошо это понимаете. Я думаю, вы знаете... Когда мне страшно,
я смеюсь или, чтобы скрыть страх, делаю глупости.
—
Так оно и сейчас?
— Ах, я не знаю. Я слишком остро чувствую, что вы там сидите. Я боюсь — ах, я боюсь, что вы
просто накинетесь на меня и «поставите меня в угол». Я этого боюсь; было бы лучше, если бы вы сели
рядом.
— Вы сказали, что боитесь, что я поставлю вас в угол, и положили руку на грудь.
— Хм!
— Это и есть ваш угол?
— Ну, это как... да... это оттого, что мне страшно.
— Куда бы вы пошли? Вы можете описать угол, куда бы вам хотелось пойти?
— Да, это самый дальний угол, где я была бы в безопасности.
— В безопасности от меня.
— Ну, не в безопасности, но там я бы чувствовала себя спокойнее.
— Зачем вам идти в угол, вы и тут в безопасности. Что бы вы делали в том углу?
— Я бы села.
— Вы бы сели?
