 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
свою семью мучениям, связанным с этой ужасной болезнью». Миссис Адкинс считала, что у нее есть
право выбирать смерть и что ее выбор разумен. Муж больной поддержал ее решение. Доктор Кеворкян
считает, что «аппарат» может оказать ценную помощь человеку , у которого есть полное основание для
самоубийства. Власти Мичигана, тем не менее, сразу же запретили использовать это приспособление.
(Адаптировано из Belkin, 1990; Malcolm, 1990).
Действительно ли у людей есть право совершать самоубийство, или общество должно
остановить этот акт (Clay, 1997; West, 1993)? Продолжающиеся до сих пор судебные сражения доктора
Кеворкяна заставили многих людей задаваться теми же самыми вопросами.
Древние греки ценили физическое и психическое благополучие в жизни и достоинство в смерти.
Поэтому людям с серьезной болезнью или психическими страданиями разрешалось совершить
самоубийство. Афиняне могли получить специальное разрешение ареопага и покончить с жизнью, для
этой цели архонты давали им сок цикуты (Humphry & Wickett, 1986).
Напротив, американская традиция не поощряет суицид и апеллирует к святости жизни (Eser,
1981). Мы говорим о «совершении» самоубийства, как если бы это было преступление (Barrington,
1980), и позволяем государству использовать силу, в том числе и принудительное лечение в
психиатрических учреждениях, чтобы предотвратить этот акт (Grisez & Boyle, 1979). Однако времена и
установки меняются. Сегодня идеи о «праве на самоубийство» и «разумное самоубийство» получают
все больше поддержки общественности, психотерапевтов и врачей. Фактически, как позволяют сделать
вывод
исследования, половина современных врачей считает, что самоубийство в некоторых случаях
может быть разумным (Duberstein et al., 1995).
Общественная поддержка права на суицид оказывается сильнее, когда речь идет о сильной боли
и смертельной болезни (Werth, 1996; Siegel, 1988). По данным опросов около половины или больше
американцев считает, что смертельно больные люди должны иметь право покончить с собой или
воспользоваться помощью врача для того, чтобы убить себя (Drane, 1995; Duberstein et al., 1995). Есть
свидетельства того, что врачи и пациенты действуют, основываясь на этих убеждениях. Недавнее
исследование 118 врачей, специалистов по СПИДу, в Сан-Франциско показало, что половина
респондентов помогали пациентам совершить самоубийство, прописав им смертельную дозу
наркотиков (Slome et al., 1997).
Закон традиционно подтверждает право человека на собственный выбор (Miesel, 1989), а
некоторые люди считают, что эта концепция простирается на «право на свободу», оправдывающее
самоубийство (Siegel, 1988; Battin, 1982). Другие рассматривают суицид как «естественное право»,
сопоставимое с правом на жизнь, собственность и свободу слова (Battin, 1982). Большинство этих
людей, однако, ограничили бы такое право теми ситуациями, когда акт суицида действительно
«разумен», то есть подобный выбор делается только, когда жизнь перестает быть обогащающей и
удовлетворяющей (Weir, 1992; Eser, 1981). Большинство не согласно с тем, что самоубийство
позволительно в «иррациональных» случаях, то есть мотивированных психическими расстройствами,
например депрессией (Clay, 1997; Weir, 1992; Battin, 1982, 1980).
Оказывается все же, что даже при тяжелой болезни трудно определить, является ли желание
человека покончить с собой разумным. Можно ли считать ощущение безысходности больного СПИДом
человека реалистическим или это симптом депрессии? Некоторые исследования предполагают, что
акты самоубийства пациентов больных раком и СПИДом часто совершаются под влиянием
психологических и социальных дистрессов (Breibart, Rosenfeld & Passik, 1996). Половина или больше
таких пациентов, пытавшихся покончить с собой, возможно, страдает от клинической депрессии
(Chochinov et al, 1995; Brown et al., 1986). Очевидно, что необходимо правильно оценить депрессию,
если «право на смерть» станет легальным (Werth &
Cobia, 1995). В некоторых случаях может быть
полезнее помочь пациентам справиться со смертельной болезнью, чем разрешить им покончить с собой
(Sullivan & Younger, 1994; Van Bommel, 1992).
Некоторые клиницисты также обеспокоены тем, что люди могут интерпретировать право на
самоубийство скорее как «обязанность умереть», чем окончательную свободу (Seale & Addington-Hall,
1995). Пожилые люди могут счесть себя эгоистичными, если будут ждать, что родственники поддержат
их и станут заботиться, в то время как у них будет одобряемая обществом возможность покончить с
собой (Sherlock, 1983). В самом деле, многим уже кажется, что они слишком старые и становятся в
тягость своей семье (Breitbart et al., 1996; Seale & Addigton-Hall, 1995).
Наконец, если самоубийство будет оправдано и признано разумным, как подчеркивают
некоторые, то вынужденную эвтаназию и убийство новорожденного будет тоже легко оправдать (Annas,
1993; Battin, 1982). По мере того как уход за смертельно больными людьми становится все более
