 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
отказывался прислушиваться к его словам, реагировать на его просьбы и что они, в сущности,
относятся ко всем пациентам «как садисты». Лечивший его врач подтвердил, что мистер Берман
оказался трудным пациентом, который требовал, чтобы к нему проявляли особое отношение, и что
он был настроен враждебно по отношению к большей части персонала в течение всего пребывания в
больнице. После одной бурной стычки с санитаром он без разрешения покинул больницу, после чего в
письменной форме отказался от медицинской помощи.
Мистер Берман был одним из двоих детей в семье, принадлежащей к среднему классу. Его отец,
которому было 55 лет, занимал руководящий пост в страховой компании. Мистер Берман считал
отца слабым и неудачливым человеком, полностью подчиненным своей властной и жестокой жене,
матери пациента. Он заявил, что ненавидит мать «ненавистью, которую едва может сдерживать».
Он утверждал, что мать называла его в детстве «извращенцем» и «девчонкой» и что однажды во
время ссоры она «пнула его ногой в пах». Если говорить о родителях в целом, то он считал их
богатыми, влиятельными и эгоистичными и полагал, что они, со своей стороны, считают его ленивым
и безответственным, а его поведение — проблемным. Когда родители пришли к терапевту, чтобы
поговорить о лечении их сына, то заявили, что проблемы с ним начались после рождения его младшего
брата Арнольда, когда Филипу было 10 лет. После рождения Арнольда Филип превратился в
«своенравного» ребенка, который начал очень много себе позволять и которого стало трудно
призвать к порядку. Сам Филип плохо помнил тот период. Он сообщил, что его мать однажды
поместили в больницу с депрессией, но что сейчас «она не верит в психиатрию».
Мистер Берман окончил колледж со средними оценками. После завершения учебы он работал в
трех разных издательствах, но ни в одном из них не продержался более года. Он всегда находил какие-
то оправдания своему уходу. После увольнения с работы он обычно проводил время дома, почти ничего
не делая в течение двух-трех месяцев, пока его родители не заставляли его искать новую работу. Он
сообщил, что его жизнь была наполнена многочисленными контактами с учителями, друзьями и
работодателями, в которых, как он считал, его оскорбляли или плохо с ним обращались, и частыми
спорами, после которых он испытывал горькие чувства и проводил большую часть времени в
одиночестве, «изнывая от скуки». Он был неспособен установить с кем-либо продолжительные
отношения, у него не было твердых убеждений и он не чувствовал себя связанным ни с одной группой
людей.
Пациент был очень худым молодым человеком, носившим бороду и очки; его кожа отличалась
бледностью, он старался не смотреть в глаза терапевту, и было видно, что он испытывает чувства
гнева и горечи. Хотя он и пожаловался на подавленность, но отрицал другие симптомы депрессивного
синдрома. Казалось, что он поглощен своей яростью по отношению к родителям и стремится
навязать окружающим жалкий образ собственной личности. (Spitzer et al., 1983, р. 59-61.)
Очевидно, что Филип Берман — психологически неблагополучный человек, но почему он стал
таким? Как можно объяснить и устранить его многочисленные проблемы? Чтобы ответить на эти
вопросы, нам необходимо сначала взглянуть на тот широкий спектр трудностей, в которых мы
пытаемся разобраться: на депрессию и гневливость Филипа, его социальные неудачи, отсутствие у него
постоянной работы, его недоверие к окружающим и проблемы внутри семьи. Затем мы должны
перебрать все потенциальные причины, внутренние и внешние, биологические и межличностные,
прошлые и настоящие. Какая из них больше всего влияет на его поведение?
Хотя мы можем этого и не осознавать, но все мы пользуемся какими-то общими теоретическими
схемами, когда читаем историю Филипа. За время своей жизни каждый из нас выработал определенную
позицию, которая помогает нам осмыслять то, что говорят и делают другие люди. В науке позиции,
используемые для объяснения явлений, называют моделями или парадигмами. Каждая модель отражает
исходные посылки ученого, упорядочивает изучаемую область и задает направление ее исследованию
(Kuhn, 1962). Она влияет на то, что исследователи наблюдают, а также на вопросы, которые они ставят,
информацию, которую они считают заслуживающей доверия, и на то, как они интерпретируют эту
информацию (Nietzel et al., 1994; Lehman, 1991). Чтобы понять, как клиницист объясняет или лечит
конкретный комплекс симптомов, мы должны узнать, какая модель определяет его взгляд на
аномальное функционирование.
Модель —
совокупность посылок и понятий, которые помогают ученым объяснять и
интерпретировать свои наблюдения. Другое название — парадигма.
До недавних пор ученые-клиницисты, жившие в одном и том же регионе и в одно и то же время,
как правило, соглашались с какой-то единой моделью патологии — моделью, на которую оказывали
