 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Поскольку нельзя было применить никаких эффективных мер, которые не ограничивали бы прав
и не лишали достоинства этого отставшего в развитии пациента, то ему лишь сделали выговор за его
поведение — и дали возможность выдавить себе еще один глаз. Теперь он слепой, конечно, но у него
есть права и его достоинство не тронуто (Whiteside, 1983, р. 13).
<Право на жизнь среди обычных людей. Несмотря на «гарантированное» право жить в
обществе среди обычных людей, многие люди, страдающие хроническими и острыми психическими
расстройствами, не получают лечения и ухода, слоняются по улицам или живут в приютах, таких как
этот приют в Вашингтоне.>
С другой стороны, клиницисты не всегда эффективно защищают права пациентов. В течение
многих лет пациентам давали лекарства и проводили другие виды биологической терапии, нанося при
этом им вред (Crane, 1973). Точно так же некоторые лечебные учреждения злоупотребляют трудом
пациентов. Мы должны также задать вопрос, оправдывают ли современные знания в психиатрии
нарушения прав пациентов. Могут ли клиницисты с уверенностью утверждать, что данные виды
лечения помогут пациентам? Могут ли они предсказать вредные последствия некоторых видов терапии?
Так как клиницисты сами часто не соглашаются друг с другом, то кажется уместным, что пациенты, их
адвокаты и сторонние наблюдатели должны играть определяющую роль в принятии решений.
<«Когда человек утверждает, что он Иисус или Наполеон ...его можно назвать психотиком и
запереть в сумасшедшем доме. Свобода речи существует только для нормальных людей». —
Томас С.
Сэз, «Второй грех»>
Судебное преследование за преступную небрежность — преследование в суде терапевта,
который использовал неподходящие методы лечения.
Крупным планом
Нападения на терапевтов
Многие терапевты отмечают, что на их права, в том числе право на безопасную практику, часто
посягают. На 12-14% частнопрактикующих терапевтов по крайней мере один раз нападали пациенты, а
в психиатрических больницах этот процент еще больше (Tryon, 1987; Bernstein, 1981). Исследование
обнаружило, что на 40% психиатров нападали по меньшей мере один раз за их карьеру (Menninger,
1993). Для своих нападений пациенты
используют самое разнообразное оружие, в том числе такие
обычные вещи, как туфли, лампы, огнетушители и палки. Некоторые применяют пистолеты или ножи и
сильно ранят или даже убивают терапевтов.
Многие терапевты, на которых нападали, ощущают тревогу и опасность на работе еще долгое
время спустя. Некоторые стараются более избирательно принимать клиентов и ищут признаки,
сигнализирующие о возможном насилии. Один терапевт даже полтора года потратил на изучение каратэ
(Tryon, 1987).
<Вопросы
для размышления. Как может длительное беспокойство воздействовать
на
поведение и эффективность клиницистов, на которых совершили нападение? Что говорят эти атаки о
способностях терапевтов предсказывать опасность? Такие атаки, по-видимому, усиливаются в
последнее время. Почему?>
---
Другие виды взаимодействия между клиницистами и законодательными органами
Профессиональные психиатры и юристы оказывают влияние друг на друга и в других сферах
деятельности. За прошедшие два десятилетия их пути пересеклись в трех новых областях: в
преследовании преступной небрежности, в выборе присяжных и в профессиональных ограничениях.
Число судебных преследований за преступную небрежность (malpractice lawsuit) за последние
годы настолько возросло, что клиницисты создали термины для страха перед судом — страх судебного
преследования» («litigaphobia») или стресс судебного преследования («litigastress»). Клиницистам
предъявлялись обвинения за доведение до покушения на самоубийство, секс с пациентом, за
неподтверждение согласия на лечение, за халатность в применении лекарств, за неприменение лекарств,
которые могли бы ускорить улучшение состояния больного, за неправильный выбор срока окончания
лечения и неправильное лечение (Smith, 1991; Wettstein, 1989). Как бы то ни было, судебные
