 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
аксиомой. Единственное достоинство аксиом заключается в том, что они
снабжают нас фундаментальными положениями, из которых можно вывести
следствия, согласующиеся с фактами». Эта формулировка играет важную роль
в современных теоретических дискуссиях, и большинство теоретиков, по-
видимому, согласно с ней. Но затем сам Эйнштейн, улыбаясь, привел мне
прекрасный пример неразумной аксиомы: «Конечно, можно было выбрать,
скажем, скорость звука вместо скорости света. Однако разумно было выбрать
не просто скорость «любого» процесса, но скорость «выдающегося»
процесса...» У Эйнштейна возникли примерно следующие вопросы:
258
может быть, скорость света является максимально возможной? Может быть,
невозможно превзойти скорость света? По мере нарастания скорости
требуются все большие силы для ее дальнейшего увеличения. Возможно, что
сила, которая потребуется для того, чтобы увеличить скорость выше скорости
света, является бесконечной?
Каким наслаждением было слушать, как эти смелые вопросы и ожидания
принимали у Эйнштейна определенную форму. Новым, неизвестным ранее
было то, что скорость света может быть самой большой скоростью, что
попытка превзойти ее потребует бесконечно больших сил.
Если эти допущения вносили ясность в систему и если они были
подтверждены экспериментом, то весьма разумно было выбрать скорость света
в качестве фундаментальной константы. (Ср. с абсолютным нулем
температуры, который достигается, когда молекулярные движения в
идеальном газе прекращаются.)
4. Следствия, которые Эйнштейн вывел из своих формул преобразования, с
математической точки зрения совпадали с преобразованиями Лоренца.
Гипотеза сокращения, таким образом, вела в правильном направлении, только
теперь она уже была не произвольной дополнительной гипотезой, а
результатом лучшего понимания, логически необходимым выводом из более
правильного представления о фундаментальных физических сущностях.
Сокращение было не абсолютным явлением, а следствием относительности
измерений. Оно определялось не «движением в себе, которое не имеет для нас
никакого смысла, а только движением относительно выбранной системы
отсчета».
Акт IX. О движении и пространстве, мысленный эксперимент
