 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Самойловой).
Больная Б. 39 лет, поступила в больницу для прохождения трудовой экспертизы. Охотно
вступает в беседу. Добросовестно выполняет все задания, живо интересуется оценкой своей работы.
Огорчается при указании на ошибки. Инструкции усваивает. Однако, если увеличить латентный период
между предъявлением инструкции и началом работы (например, до 5 мин и более), то больная забывает
инструкцию. При просьбе воспроизвести инструкцию повторяет ее с искажением. Если же выполнение
задания следует сразу же вслед за предъявлением инструкции, больная удерживает заданный способ
работы.
Обнаруживаются резкие колебания умственной работоспособности. После небольшой по объему
интеллектуальной нагрузки выявляются признаки выраженной истощаемости.
Выявляется снижение памяти. Кривая запоминания — 5, 6, 8, 8, 8 слов из 10, а через час — всего
2 слова.
Наблюдаются также псевдореминисценции и конфабуляции.
Объем внимания сужен, наблюдаются колебания внимания.
Таким образом, ослабление памяти и внимания сочетается с выраженной утомляемостью
больной, значительными колебаниями умственной работоспособности.
Как отмечает Зейгарник, заключение патопсихолога в аспекте интерпретации
экспериментальных данных — задача достаточно сложная. При трудовой, как и других видах экспертиз,
у больных может проявиться так называемое установочное поведение. В связи с этим при
интерпретации результатов особое внимание уделяется не столько продуктивности или
непродуктивности больного при выполнении проб, сколько соотношению правильно и ошибочно
выполненных заданий. Следует подчеркнуть неравномерность продуктивности в заданиях одного типа
и одного уровня сложности, проанализировать случаи, когда заведомо более легкие задания решались
менее успешно. С особой тщательностью необходимо обобщить все данные, касающиеся мотивации
испытуемых, смыслообразования, оценок и самооценок. Учитывая значимость результатов
патопсихологического исследования для решения дальнейшей судьбы больного, патопсихолог должен
быть чрезвычайно осторожен и объективен, подкрепляя все свои выводы надежными
экспериментальными фактами.
Военно-врачебная экспертиза. Роль военно-врачебной экспертизы в целом и участия в ее
проведении клинического психолога в современных условиях значительно возрастает. Многосторонний
кризис веры, изменение общественного сознания значительной части населения, перемена отношения к
армии в связи с распространением «неуставных» отношений — привели к резкому увеличению числа
лиц, пытающихся уклониться от военной службы. Ухудшение здоровья населения является причиной
существенного уменьшения числа потенциальных призывников, которые, пройдя военно-врачебную
комиссию, могут быть направлены для несения военной службы (без опасения возврата по состоянию
здоровья). Поэтому необходимо качественное проведение военно-врачебной экспертизы, что
практически невозможно без участия клинического психолога.
Круг задач, решаемых клиническим психологом при военно-врачебной экспертизе, в основном
соответствует тому при обычной психиатрической диагностике. Результаты психологического
исследования используются для установления или, напротив, исключения прежде всего психических
заболеваний, наличие которых несовместимо с военной службой. Часто это дифференциальная
диагностика между нераспознанными до экспертизы олигофренией (F70-F79) и внешне сходными
состояниями, обусловленными неблагоприятными прижизненными влияниями: низким культурным
уровнем семьи, в которой воспитывался освидетельствуемый, педагогической запущенностью и др.
Трудными в экспертном плане могут быть случаи несвоевременной диагностики психопатий и
патологических развитий личности (F60-F69), современных неврозо- и психопатоподобных форм
шизофрении (F21) и ларвированных форм других нервно-психических заболеваний.
Военно-врачебная экспертиза, как правило, производится в условиях психиатрического
учреждения, и работа клинического психолога существенно не отличается в этих случаях от той,
которая выполняется им обычно в процессе психиатрической диагностики. Два обстоятельства придают
своеобразие психологическому исследованию при проведении этого вида экспертизы. Одно из них
связано с нередкой заинтересованностью испытуемого в содержании экспертного решения и
возможностью установочного поведения с тенденцией к аггравации или диссимуляции. При этом
оказывается необходимым выявление структуры, характера и степени действительных нарушений,
маскируемых притворным поведением. С другой стороны, сама экспертная ситуация, как и
предшествовавшие ей события жизни, неизбежно вызывают особое эмоциональное состояние,
