 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Министерству обороны РФ»220.
Этот бессмысленный набор слов не имеет отношения к главной функции армии. И
слова эти ложны даже в рамках бессмыслицы. Какой общественный контроль? Никогда
ранее в обозримый период общество не было в такой степени лишено даже информации о
том, что творится в Вооруженных силах, в каком состоянии находятся их главные
структурные элементы. То, что по каплям просачивается в печать, поражает глубиной
разрушительного воздействия реформы.
Вообще, во время перестройки и реформы российская интеллигенция с какой-то
наивной, готтентотской безответственностью одобряла разрушение сложнейших структур,
являвшихся замечательным творением нашей цивилизации. Причем нередко речь шла и идет
о творениях уникальных, содержащих в себе неуловимую духовную компоненту – так что
нет уверенности, что эти структуры вообще удастся возродить после их гибели. Процесс
этого тупого и бездумного уничтожения сложных систем, которые создавались
предыдущими поколениями (причем не только советскими), продолжается и сегодня. Это
можно сказать и о школьной реформе, и о планах расчленения единой железнодорожной или
энергетической системы, и о многих других планах.
Но я для примера возьму два почти крайних случая –
КГБ (шире – службу
государственной безопасности) и науку . Разные структуры, разные функции, разные
причины ненависти реформаторов к этим системам, но удивительное сходство в реакции
интеллигенции, наблюдавшей зрелище уничтожения этих сложных институтов. О КГБ
выскажу общие соображения и то, что приходилось видеть «невооруженным» глазом, не
обращаясь ни к архивам, ни к специальной литературе.
Все мы помним, какому избиению в прессе и с трибун были подвергнуты в годы
перестройки все правоохранительные органы, армия и особенно КГБ. Кто забыл, пусть
полистает подшивки газет и журналов конца 80-х и начала 90-х годов, это чтение освежает
голову. Факта наличия в среде нашей либеральной интеллигенции глубокой ненависти к
службам госбезопасности отрицать невозможно.
После интенсивной подготовки «общественного мнения» КГБ был многократно
«реорганизован» и подвергнут серии кадровых чисток – так, что даже сеть работавших на
нашу разведку зарубежных агентов выдали контрразведкам Запада. Верхушка реформаторов
и ее западные покровители, думаю, действовали вполне разумно – в демонтаже СССР
уничтожение армии, МВД и КГБ было совершенно необходимой частью программы. Вопрос
в том, почему это приветствовала интеллигенция, социальные интересы которой шли вразрез
с этой программой.
Ненависть к КГБ (НКВД, ГПУ, ВЧК) была сфокусирована на одной функции –
политическом сыске и борьбе с политическими противниками государства. Но ведь если
разумный человек начинает ненавидеть какой-то общественный институт, он неминуемо
обязан проделать в уме более или менее сложный структурно-функциональный анализ.
Какие функции выполняет этот институт? Какая из них вызывает мою ненависть? Насколько
она перевешивает все остальные и что я (общество) потеряю, если этот институт будет
уничтожен?
Второй срез такого же анализа – попытка разобраться в своем отношении к выделенной
«ненавистной» функции. Она по сути противоречит моим интересам – или мне ненавистны
те методы , которые использует данный институт? Конечно, мало кто думает обо всем этом
упорядоченно, но все же и в беспорядочных мыслях эти блоки выделить можно. Что же мы
наблюдали во время перестройки в отношении интеллигенции к КГБ? Я бы сказал, полное
вырождение этой даже простейшей структуры анализа, сведение его к выводу-заклинанию:
«госбезопасность – враг всего светлого и должна быть уничтожена».
Начнем со второго «среза». Понятно, что у большинства людей вызывали естественное
отвращение методы, которые использовали репрессивные органы – пытки и расправы с
невиновными. Подчеркну, что это было отвращение именно естественное, а не сознательное.
Оно было внеисторичным , иначе бы задумались – откуда все это взялось и как бы
