 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Каковы же «структуры повседневности» этих героев фильма? Мягкий, интеллигентный
уют. Квартира в хорошем доме, довольно дорогая мебель, хрусталь и кофе, клетчатый плед.
Полет в Ленинград – для них не бог весть какое приключение, такси тоже вещь привычная.
Набор вещей и поступков, входящих в «культурную скорлупу» этих людей, говорит о
материальном благополучии и устоявшихся культурных потребностях, ставших привычно
удовлетворяемыми. Герои подтрунивают над тем, что дома в разных городах одинаковые,
мебель одинаковая, даже ключи к дверям подходят. Ну, мол, и страна!
Герои фильма составляют братство, говорят на одном языке, понимают жесты друг
друга. Условно говоря, «они ходят в баню», хотя у них в доме есть ванна – это
подчеркивается на протяжении всего фильма. Отношения между ними тонкие, построены на
нюансах, так что неспособный на сумасшедшие поступки Ипполит им не ровня, брак с ним
был бы мезальянсом для героини. Он лишь на короткий миг становится почти своим, когда
приходит пьяный и лезет в пальто под душ. Тогда он нравится тонкому интеллигенту. Но, в
общем, Ипполиту с его суконным рылом конкурировать в этом ряду было бесполезно. А
вполне разумные слова, которые он сказал «московскому гостю», лишь усилили отвращение
к нему в глазах кинозрителя.
Этот уютный материальный и духовный мирок – их башня из слоновой кости, их
экологическая ниша, в которой они отгораживаются от мира. Рождественская сказка
допускает чудо – в этой нише случай соединяет две родственные души, и из нее кубарем
вылетает чужак-Ипполит. При посторонних они споют про вагончик и про тетю, а душу
выражают в стихах Ахмадулиной и Цветаевой. Свои профессии считают самыми важными (в
шутку, конечно) и заметят, что им за их работу недоплачивают. Заметят без надрыва, с
доброй иронией – они выше такой прозы.
Никаких особых мыслей в фильме прямо и не высказывается, реплики отрывочны и не
связаны с сюжетом, но их подтекст зрителю тогда был близок, они легко укладывались в
общую канву, так что искусственность рассуждений не замечалась (теперь, конечно, режет
слух). Пожалуй, наибольшую нагрузку несло ложное утверждение, что «мы разучились
совершать сумасшедшие поступки!» Во время коллективизации и войны умели, а потом
разучились? Наоборот! Только получив, наконец, теплые квартиры и сытую жизнь, часть из
нас стала этому учиться – и всех обучать. А до этого у нас просто на такие поступки не было
ни времени, ни денег, да и совесть не позволяла. Надо было детей кормить и матерям
помогать. Было у каждого поколения время покуролесить – студентами, но не в сорок же лет.
Но вот что удивительно – эта надуманная элитарность и инфантилизм, переходящий в
экзистенциальную безответственность, в 70-е годы были каким-то образом подхвачены и
усвоены весьма значительной частью интеллигенции, причем даже людьми взрослыми,
обременными трудами и детьми. Они так и законсервировались до глубокой старости, в
джинсах и кроссовках. Это – факт, который мы как-то не замечали или считали признаком
тонкой духовной организации. И так пошло это обучение, что поступки их стали сводиться
не к тому, чтобы сходить в баню и улететь спьяну в Ленинград, а чтобы подпилить тот сук,
на котором сидели. Да не только под собой, но и под совершенно посторонними людьми.
Близко зная интеллигентов подобного типа, могу сказать, что им и в голову не
приходило, что из-за их шалостей люди могут лишиться не только пледа и хрусталя, но и
теплых квартир. Им всерьез казалось, что все эти квартиры и отопление, поезда и самолеты –
не плод тяжелых постоянных усилий и определенной социальной организации, а дано от
природы и исчезнуть не может, как воздух. Из-за их (и нашей) безответственности мы, идя
по этой дорожке, оказались, как страна и культура, под угрозой исчезновения.
Ортега– и-Гассет писал: «Вера в то, что бессмертие народа в какой-то мере
гарантировано, -наивная иллюзия. История – это арена, полная жестокостей, и многие расы,
как независимые целостности, сошли с нее. Для истории жить не значит позволять себе жить
как вздумается, жить – значит очень серьезно, осознанно заниматься жизнью, как если бы
это было твоей профессией. Поэтому необходимо, чтобы наше поколение с полным
сознанием, согласованно озаботилось бы будущим нации».
