 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
свою очередь, из догмы конкурентоспособности вытекают и важные политические
следствия, например, стремление вступить в ВТО).
После принятия т.н. «программы Грефа» в одном из документов правительства можно
было прочитать: “В настоящее время принята трехлетняя Программа
социально-экономического развития Российской Федерации на 2003-2005 годы. Она
предусматривает прежде всего повышение конкурентоспособности России. Усилившиеся в
конце прошлого века тенденции к глобализации значительно обострили проблему
конкурентоспособности страны. В отсутствие значимых межстрановых барьеров для
перемещения капитала, рабочей силы, технологий, информации первостепенное значение
для России приобретает проблема поддержания национальной конкурентоспособности в
борьбе за привлечение мировых экономических ресурсов, а также за удержание
собственных”.
Само обоснование Программы социально-экономического развития РФ лишено логики
– почему же в такой программе повышение конкурентоспособности прежде всего ? Почему
не улучшение здоровья народа, искоренение социальных болезней типа туберкулеза, не
ликвидация бездомности, не восстановление тракторного парка сельского хозяйства –
независимо от «конкурентоспособности» этих мер? И с чего вдруг правительство решило,
что теперь исчезли «значимые межстрановые барьеры для перемещения капитала, рабочей
силы, технологий, информации»? Это утверждение просто нелепо – попробуйте
«переместиться» в США, даже если экономический барьер в виде авиабилета для вас не
является значимым. Кроме того, выходит, государство отказывается выполнять функцию
«удержания собственных экономических ресурсов» теми средствами, которыми все
государства пользуются испокон веку (то есть административными) и возлагают эту задачу
на конкурентоспособность? А если РФ еще 50 лет будет проигрывать в конкуренции на
рынке – значит, тащи из нее ресурсы, кому не лень? Зачем тогда вообще нужно такое
государство?
Эта идея – следствие фундаменталистской веры в «экономическую эффективность»,
одной из центральных догм политэкономии. Ключевым постулатом в идеологии реформы и
было утверждение, что рыночная экономика западного типа эффективнее советской.
Принять этот постулат было необходимо любому честному человеку, чтобы искренне
поддержать эту реформу (о ворах здесь мы не говорим).
На деле все это утверждение неразумно, а постулат ложен (те интеллектуалы, которые
его формулировали и запускали в общественной сознание, были, скорее всего,
недобросовестны). Показатель экономической эффективности имеет смысл лишь в
капиталистической рыночной экономике, целью которой является прибыль. Для оценки
советского хозяйства – хозяйства совсем иного типа, целью которого было удовлетворение
потребностей – применение этого показателя являлось такой вопиющей глупостью, что
заподозрить в ней наших экономистов-перестройщиков невозможно.
Если уж говорить примерно на том же языке, требовалось бы ввести и попытаться
измерить показатель социальной
эффективности , но от этого по понятным причинам
тщательно уходили. При этом, как уже было сказано выше (гл. 12), при постановке задачи не
были названы ни ограничения, в рамках которых сравнивалась эффективность двух систем,
ни критерий, по которому она оценивается. Речь идет об идеологической конструкции,
осознанно нарушающей нормы рациональности. Но нас здесь интересует ход мысли наших
честных образованных людей, которые охотно эту конструкцию приняли и стали ее
развивать.
Но вернемся к конкуренции. В Послании Федеральному собранию 2003 г. В.В.Путин
сказал: «Быстрый и устойчивый рост может быть только тогда, когда производится
конкурентоспособная продукция. Конкурентоспособным должно быть у нас все – товары и
услуги, технологии и идеи, бизнес и само государство, частные компании и государственные
институты, предприниматели и государственные служащие, студенты, профессора, наука и
культура».
