 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
экономических возможностей, если кто-то осмелится нарушить политический покой и если
гражданское общество не будет активным. Это, согласитесь, такие оговорки, которые
заранее снимают с авторов программы всякую ответственность за ее результат. Попробуйте
сказать через четыре года, что у нас гражданское общество было достаточно активным. Тут
же выскочит куча профессоров, которые как дважды два докажут, что у нас гражданского
общества вообще нет. Оговорки эти не имеют под собой разумных оснований, они даже
противоречат логике. Ведь именно поразившая страну массовая тяжелая бедность подрывает
экономику, порождает политическую нестабильность и душит ростки гражданского
общества.
Но нас здесь интересует не сама программа борьбы с бедностью, а лежащая под нею
доктрина, представление о «противнике», динамике процессов, масштабе явления – все то,
что можно определить как интеллектуальный инструментарий разработчиков этой большой
программы. Используют ли они те средства познания и овладения реальностью, которые
выработаны в рациональности Просвещения и в традиционной культуре России – или
отбрасывают, вольно или невольно, эти средства?
Прежде всего, зададим фундаментальный и в то же время актуальный вопрос: на какой
мировоззренческой платформе предполагается вести осмысление бедности и борьбу с нею?
Видит ли нынешняя властная бригада реформаторов проблему бедности через призму
философии неолиберализма , то есть следуют ли эти политики в русле мышления, заданного
на первом этапе реформы – или они принципиально отходят от постулатов и логики 90-х
годов? Если отходят от постулатов и логики неолиберализма, то каковы черты «новой
рациональности» бригады В.В.Путина на предстоящий период?
В Послании 2004 г. сделано общее утверждение: «Никакого пересмотра
фундаментальных принципов нашей политики не будет. Приверженность демократическим
ценностям продиктована волей нашего народа и стратегическими интересами самой
Российской Федерации». У многих, однако, еще теплится надежда на то, что это –
ритуальная торжественная фраза, которая не будет иметь силы в отношении конкретной
проблемы бедности. Ведь невозможно с ней бороться, не пересмотрев буквально ни одного
принципа политики реформ.
Понятие бедности . Вспомним исходные положения. Для любого жизнеустройства
важным качеством является представление о бедности – отношение к тому факту, что часть
членов общества имеет очень низкий, по меркам этого общества, уровень дохода. Имеется в
виду тот порог в уровне доходов, ниже которого бедные и зажиточная, благополучная часть
образуют по потреблению благ и типу жизни два разных мира (в Англии периода раннего
капитализма говорили о двух разных расах – «расе бедных» и «расе богатых»).
В политику понятие бедности вошло в развитой форме в Древнем Риме. Контроль над
массой городской бедноты («пауперов») был одной из важных задач власти. Возникновение
этой социальной группы происходило в процессе разрушения общины. Во-первых, община
помогала своим членам не впасть в бедность и в то же время не позволяла человеку
опуститься. Во-вторых, уравнительный уклад общины не порождал в человеке
разрушительного самосознания бедняка. В городе зрелище образа жизни богатой части как
целого социального класса порождало неутоленные потребности и ощущение своей
отверженности. Возникновение такой бедности – процесс во многом духовный (поэтому
слово «пауперизация» вошло в лексикон теоретиков капиталистической экономики уже
начиная с Адама Смита).
Вот что писал Белинский Боткину в 1847 г. из Европы, куда он приехал впервые в
жизни: «Только здесь я понял ужасное значение слов пауперизм и пролетариат . В России
эти слова не имеют смысла. Там бывают неурожаи и голод местами… но нет бедности…
Бедность есть безвыходность из вечного страха голодной смерти. У человека здоровые руки,
он трудолюбив и честен, готов работать – и для него нет работы: вот бедность, вот
пауперизм, вот пролетариат!»
Бедность – социальный продукт именно классового общества с развитыми
