 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
В целом, если экстраполировать современные тенденции в существенные черты
будущего, учитывая, что молодежь через некоторое время будет главным действующим
лицом на исторической арене, то можно отметить такие перемены: общий рост
безнадежности, неверие в возможность решения социально-экономических вопросов,
отчуждение от труда, разочарование в демократии, популярность “крутых” методов решения
социально-политических вопросов…
Судя по результатам указанных мною исследований, молодежь расходится с основной
массой граждан почти по всем существенным пунктам. Этот разрыв как бы характеризует
тот социальный и моральный климат, с которым придется иметь дело нашей стране, когда
нынешние студенты станут элитой общества. Общество будет более прагматичным, более
жестоким и циничным, более лживым и беспощадным к слабым”.
В.Н.Шубкин делает важный вывод о молодежи, выросшей в годы перестройки и
реформы: “Все большую популярность приобретает насилие”. А потом дает нелепое
объяснение со своим обычным антисоветским припевом: “К нему [насилию] молодежь
толкают не только особенности подросткового сознания, но и традиции большевизма,
радикализма, милитаризации и гулагизации сознания”70.
Вот вам логика академического социолога. Почему же “особенности подросткового
сознания”, которые он считает все же главным фактором в росте насилия, не проявлялись в
советское время? Не было в СССР подростков – или социальные и культурные условия
компенсировали эти “особенности”? И почему “традиции большевизма и гулагизации” не
проявлялись именно при большевизме и ГУЛАГе и вдруг вспыхнули через 60 лет? К чему
это нагромождение сложных домыслов, когда он сам же только что говорил о главном
факторе – сломе трудовых отношений и системы образования, безнадежности положения
молодежи? Бессмысленно лягнул ушедшую в историю эпоху – но зато нанес удар по
способности людей выстраивать в сознании причинно-следственные связи.
Во многих случаях некогерентность рассуждений вызвана гротескным, грубым
преувеличением исходных тезисов, которое нарушает рациональность последующих шагов.
“Иного не дано”, “Так жить нельзя”, “Конституционный порядок в Чечне должен быть
установлен любой ценой”! Вдумались бы в смысл этих тоталитарных утверждений! Ведь они
определили сам тип мыслительного аппарата последних пятнадцати лет. Но они же
иррациональны. Как это любой ценой ? Как это иного не дано ?
Конечно, это сильно действовало на массовое сознание – ведь всех этих людей нам
представляли как цвет интеллектуальной элиты. Вот, известный автор А.С. Ципко заявляет:
“Не было в истоpии человечества более патологической ситуации для человека,
занимающегося умственным тpудом, чем у советской интеллигенции. Судите сами.
Заниматься умственным тpудом и не обладать ни одним условием, необходимым для
постижения истины”71. Представляете, в СССР люди не обладали ни одним условием для
постижения истины. Ни одним ! Не имели ни глаз, ни слуха, ни языка, ни безмена. Как же
они вообще могли жить, не говоря уж о том, чтобы в космос Гагарина снарядить? Ну разве
это умозаключение человека с нормальной логикой и здравым смыслом?
А вот рассуждение будущего министра Б.Федорова, тонко подводящего читателя к
мысли отказаться от планового хозяйства (“Известия”, 18 сент. 1989): “Очевидно, что
эффективным может быть только подлинно независимое предприятие, не связанное
идущими сверху нормативами распределения прибыли и планами-госзаказами”. Что за
чертовщина, как может быть очевидным умозаключение, в котором не просто неочевидны, а
даже бессмысленны главные понятия – “эффективность” и “подлинная независимость”? Где
существуют “подлинно независимые предприятия”? Был ли неэффективным Челябинский
завод, где благодаря автоматической сварке брони производительность в поточном
производстве танков была в 5 раз выше, чем в Германии? При чем здесь прибыль, госзаказ?
У любого предприятия, включенного в крупную капиталистическую корпорацию, “идущие
сверху” нормативы являются гораздо более жесткими, чем в советских министерствах – они
тоже неэффективны с точки зрения крутого рыночника Б.Федорова?
