 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
результате чего ребенок должен будет развиваться, не обладая способностью «быть» или с
неполноценной способностью «быть»» (Winnicott, 1971, р. 82).
Кроме того, Уинникотт известен следующим введенным им термином: достаточно хорошая
мать (good enough mother) (1971). Он понял, что матери очень непросто создать среду, в которой ребенок
может выработать ощущение «я», т. е. безусловное ощущение собственного существования. Он также
понял, что, как это ни парадоксально, лучше всего, если мать не идеальна. Ей нужно быть лишь
достаточно хорошей (реальность, которая также касается и психотерапевта). Если она будет
совершенной в своих реакциях, ребенок останется зависимым. Из-за регулярных, но не чрезмерных
перерывов в материнской гармонии и заботе ребенок (или клиент в психотерапии) должен
возвращаться к собственным ресурсам и развивать способность удовлетворения своих потребностей.
Задача матери — создать среду, в которой ребенок сможет развить с течением времени истинное и
аутентичное самоощущение; чтобы это произошло, необходима достаточно хорошая, но не совершенная
мать.
Однако, чтобы быть достаточно хорошей, мать должна удовлетворять потребности ребенка
большую часть времени. Ребенок, по словам Уинникотта, не обладает ощущением ограниченности
собственных возможностей; ему кажется, что он всесилен. Это чувство всесилия необходимо для
развития «я». Если младенец хочет, чтобы его накормили, и мать дает ему грудь или бутылку в нужный
момент, если младенец улыбается и мать улыбается в знак подтверждения, если младенец намочил
пеленки и плачет и мать вовремя их меняет, тогда у младенца возникнет чувство, что его спонтанные
экспрессии дают результат. Со временем ощущение ребенком своего всесилия уступает место чувству
относительной независимости, по мере того как он учится удовлетворять собственные потребности. Тем
не менее именно ранний успех ребенка в выражении себя внутри отношений «мать—младенец»
приводит в действие ощущение эффективности и аутентичности себя как взрослого.
«До последних лет своей жизни он ездил на велосипеде, закинув ноги на руль, и водил машину,
высунув голову через крышу и давя тростью на газ. Когда ему был 71 год, полиция даже сделала ему
предупреждение за его способ езды на велосипеде» (Goldman, 1993, р. 20).
Уинникотт проводит грань между истинным «я» (true self) и ложным «я» (false self). Когда
всесилие младенца получает признание, развивается истинное «я»; однако, когда ребенок не ощущает
своей эффективности, он чувствует себя беспомощным и начинает приспосабливаться к потребностям
матери, чтобы получить желаемое. В этом случае у него выработается ложное «я». Многие из пациентов,
приходивших к Уинникотту как к психоаналитику, чувствовали себя опустошенными и неудачливыми,
поскольку они жили большей частью своим ложным «я», поверяя все свои желания и действия реакцией
окружающих. Уинникотт видел задачу психоанализа в создании такой среды, в которой могут
проявиться спонтанные экспрессии истинного «я». Он был известен разработкой игровых приемов и
условий, в которых эти экспрессии могли быть наиболее легко осуществлены (Winnicott, 1971).
Основу другой широко признанной концепции Уинникотта составляет то, что он назвал
переходными объектами (transitional objects), или переходными феноменами (transitional phenomena).
Эта концепция опирается на наблюдения, которые все мы делаем, и припоминание нами ситуаций,
которые могли иметь место еще в период нашего детства. Суть этого наблюдения в том, что для
младенцев и детей (и даже взрослых) определенные объекты приобретают особую значимость.
Распространенными примерами здесь являются одеяло или игрушечный медвежонок, к которым
ребенок часто бывает страстно привязан. Уинникотт увидел, что эти предметы играют особую роль,
насыщаемые силой, исходящей из ребенка, но оставаясь при этом реальными предметами объективного
мира. Уинникотт понял, что мы не совершаем прыжок от совершенно неоформленного ощущения «я» к
полностью сформированному «я». Необходимы какие-то переходные звенья. Они имеют место в
области, лежащей между «реальным» внешним миром и чисто субъективным внутренним миром,
состоящим из ощущения бытия и фантазий. Переходный объект — та точка, где встречаются эти два
мира, где внутренний субъективный мир находит внешнюю форму. Эти объекты и мир внутренних
образов, в которых они существуют, являют собой первые слабые выражения «я», и они должны быть
ценимы и охраняемы матерью (а затем и психотерапевтом).
Наблюдения Уинникотта особенно подходят для психотерапевтических отношений между
врачом и пациентом. Он увидел, что психоаналитические отношения являются проигрыванием первых
