Navigation bar
  Print document Start Previous page
 109 of 217 
Next page End  

заключаться мысль об определенной мере опыта, об идее истины. Но всякое суждение
содержит в себе именно это притязание на истинность. Оно, несмотря на целый ряд
ограничивающих его дополнений, предъявляет свое требование на объективную
непреложность в той решительной, строгой форме, какую придал этому суждению его
творец. Действительно, когда человек высказывает суждение в подобной форме, то в этом
видят с его стороны требование всеобщего признания того, что он высказал– Если же
человек отказывается от подобного требования, то ему вполне справедливо замечают, что он
злоупотребил формой суждения. Отсюда вполне правильно будет заключить, что в функции
суждения лежит притязание на познание, или другими словами на истинность того, что
высказывается.
Это притязание на познание выражает собою только ту, мысль, что субъект обладает
способностью высказывать суждения об объекте, причем суждения совершенно правильные.
В качестве объектов, относительно которых мы высказываем свои суждения, служат
понятия; понятие есть предмет познания. Оно противопоставляет объект субъекту.
Путем суждения снова устанавливается связь и родство между ними. Ибо требование
истины предполагает, что субъект способен правильно судить об объекте. Таким образом мы
пришли к выводу, что в функции суждения уже заключается доказательство известной связи
между «я» и всебытием, доказательство возможности их абсолютного единства. Только
такое единство, не простая согласованность, а тождество бытия и мышления, есть истина.
Оно является вечным требованием, постулатом, но не фактом, который человек в состоянии
был бы осуществить. Свобода субъекта и свобода объекта есть в конечном счете одна и та же
свобода. Способность суждения со своей основной предпосылкой, человек может судить обо
всем, является только сухим логическим выражением теории микрокосма человеческой
души. Вызвавший столько споров вопрос о том, что чему предшествовало, понятие ли
суждению или наоборот, нужно будет разрешить в том смысле, что оба они, хотя и
одновременны, но необходимо друг друга обусловливают. Всякое познание направлено на
какой-нибудь предмет, сам же процесс познания совершается в форме суждения, предметом
котором является понятие. Функция понятия разделила субъект и объект и оставила в
одиночестве субъект. Как и всякая любовь, тоска познавательного инстинкта стремится
объединить раздвоенное.
Если какое-либо существо, подобное истинной женщине, лишено деятельности в сфере
понятий, то оно неизбежно лишено и деятельности в сфере суждения. Это положение может
показаться смешанным парадоксом, так как ведь и женщины достаточно говорят (по крайней
мере, мы не слышали, чтобы кто-нибудь жаловался на их склонность к молчанию), а всякая
речь является выражением суждений. Лжец, например, которого всегда выставляют в
качестве убедительного довода против глубокого значения явлений суждения, никогда не
строит суждений в собственном смысле слова (есть «внутренняя форма суждения», как и
«внутренняя форма речи»), так как он, говоря ложь, оставляет совершенно в стороне меру
истины. Правда, он требует всеобщего признания своей лжи, но это требование он
предъявляет ко всем решительно людям, кроме себя, а потому его ложь лишена объективной
истины. Если человек обманывает самого себя, то это значит, что он свои мысли не
подвергает суду своего внутреннего голоса, тем менее он будет расположен защищать их
перед внешним судом, судом других людей. Таким образом, можно вполне соблюсти
внешнюю форму суждения, не соблюдая внутреннего условия его. Это внутреннее условие
есть искреннее признание идеи истины в качестве верховного судьи всех наших суждении,
беззаветная готовность держать ответ и оправдаться в своих покупках перед этим судьей. У
человека раз и навсегда заложено известное отношение к идее истины. Это обстоятельство
является источником правдивости по отношению к другим людям, вещам и к самому себе.
Поэтому выставленное раньше деление: ложь по отношению к себе и ложь по отношению к
другим – неверно. Кто субъективно расположен ко лжи, склонность, отмеченная у женщины
и подлежащая еще более подробному разбору, тот не ощущает никакого интереса в
объективной правде. Женщина не чувствует никакого стремления к истине, отсюда ее
Hosted by uCoz