 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
подчинении сексуальности, как и неистерички, так же подавлены своей судьбой и лишены
всего, что возвышается над ней: вневременного, умопостигаемого, свободного «я».
Но можно с полным основанием спросить, почему не все женщины истеричны, тогда
как лживы они все. Этот вопрос ничуть не отличается от вопроса о сущности истерической
конституции. Если развитая здесь теория правильна, то она должна дать ответ, вполне
соответствующий фактам действительности, и на этот вопрос. Согласно этой теории
истеричка есть женщина, которая в пассивной покорности своей воспринимала весь
комплекс мужских и общественных оценок, вместо того, чтобы предоставить своей
чувственной природе возможно более свободный ход развития. Непокорная женщина есть,
таким образом, противоположность истерички. Я не хотел бы долго останавливаться на этом
вопросе, так как он относится к области женской характерологии. Истеричная женщина
становится истеричной в силу свойственном ей сервилизма. Она совершенно тождественна в
духовном отношении типу служанки. Ее противоположностью, т.е. женщиной, совершенно
лишенной истеричности (которая существует только в идее, но не в действительности), была
бы мегера. И это является основой подразделения женщин. Служанка служит, мегера
властвует. Служанкой надо родиться, и к ее типу относятся и такие женщины, которые
достаточно богаты для того, чтобы в действительности и не занимать никогда должности ее.
Служанка и мегера всегда находятся в отношениях взаимной дополнимости.
Следствия, вытекающие из этой теории, вполне подтверждаются опытом. Ксантипа –
это женщина, которая и на деле очень мало имеет общего с истеричкой. Она вымещает свою
ярость (которую следует объяснить, как недостаток половой удовлетворенности) на других,
истеричная раба, на себе. Мегера «презирает других», служанка «презирает себя». Все, что
давит и мучает мегеру, в достаточной степени чувствует и ее ближний: она льет слезы так же
легко, как и служанка, но всегда обращает свои слезы на других. Раба хнычет и одна, не
будучи никогда одинокой, ибо одиночество идентично нравственности и является условием
истинной двойственности и множественности. Мегера не выносит одиночества, она должна
сорвать свою злобу на ком-нибудь вне себя, в то время как истеричка преследует только
себя. Мегера лжет открыто и только, но она не сознает, что лжет, так как по природе своей
она должна верить, что всегда права. Она поэтому готова обругать человека, который ей в
чем-нибудь противоречит. Служанка безропотно исполняет требование истины, которое
также чуждо и ее природе. Лживость ее беззаветной покорности сказывается в ее истерии,
т.е. когда разгорается конфликт с ее собственными половыми желаниями. В силу этой
склонности к рецепции и всеобщей восприимчивости мы сочли нужным подробнее
остановиться на вопросе об истерии и истерической женщине. Я думаю, что в конечном
итоге мне выдвинут в качестве возражения именно этот тип, но не мегеру. Лживость,
органическая лживость характеризует оба эти типа, а вместе с ним и всех женщин. Очень
неверно, когда говорят, что женщины лгут. Ибо это предполагает, что они когда-нибудь
говорят правду. Словно искренность, pro foro interno et externo, не есть именно та
добродетель, к которой женщина абсолютно неспособна, которая для нее совершенно
невозможна! Речь идет о том, чтобы постигнуть, насколько женщина никогда и жизни своей
не бывает правдива, даже тогда или впервые именно только тогда, когда она, подобно
истеричке, рабски придерживается гетерономного ей требования истины и внешним образом
говорит одну только правду.
Каждая женщина может по заказу смеяться, плакать, краснеть. Она может по желанию
даже плохо выглядеть. Мегера это может сделать в интересах какой-нибудь цели, когда
захочет. Служанка это делает под влиянием внешнего принуждения, которое совершенно
бессознательно для нее властвует над нею. Для такой лживости у женщины не хватает
органических и физиологических условий.
Но если после разоблачения этого чувства любви к истине чувства, свойственного
этому типу женщин, оно превратилось в своебразную форму лживости, то следует заранее
полагать, что со всеми прочими качествами, которые так превозносят в женщине, дела
обстоят не лучше. В особенности хвалят ее стыдливость, самонаблюдение, религиозность.
