 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
несравненно ниже тупоумного, заклятого преступника. Так мы дошли до понимания
глубочайшего страха у мужчины: это страх перед женщиной, страх перед
бессмысленностью, перед манящей бездной пустоты.
Только старая женщина глубоко правдиво раскрывает нам, что представляет собою
женщина в действительности. Красота женщины, согласно с опытом, создается благодаря
любви мужчины: женщина становится красивее, когда мужчина ее любит, так как она
пассивно подчиняется воле, заложенной в его любви. Как это и не звучит мистично – это
повседневный опыт. Старая женщина показывает, насколько женщина никогда не была
красивой; была бы женщина красива, не было бы ведьмы. Но женщина есть ничто, пустой
сосуд, на время вычищенный и выбеленный.
Все качества женщины являются результатом ее небытия, отсутствия в ней сущности.
Так как она лишена истинной неизменной жизни и обладает лишь земной жизнью, то она,
как сводница, и поощряет всякое создание этой жизни. Поэтому мужчина, который
действует на нее чувственно, может в основе пересоздать и впитаться в нее. Этим путем
объединяются все три качества женщины, отмеченные в этой главе. Все они замыкаются в
сфере ее небытия.
Путем непосредственной дедукции из этого понятия небытия мы приходим к двум
отрицательным признакам: изменчивости и лживости.
Только сводничество, как единственно положительное в женщине, нельзя было
вывести из него так быстро, путем простого анализа.
И это вполне понятно. Ибо бытие женщины тождественно сводничеству. Оно является
утверждением сексуальности вообще. Сводничество – это то же, что универсальная
сексуальность. Тот факт, что в действительности есть женщина, указывает лишь на
наличность в мире радикального влечения ко всеобщей сексуальности. Проследить явления
сводничества в порядке дальнейшей причинности – значит раскрыть бытие женщины.
Если взять исходным пунктом таблицу двоякой жизни, то можно сказать, что
направление от высшей жизни к низшей есть переход от бытия к небытию, воля,
направленная на «ничто», на отрицание, на зло в себе. Утверждение полного «ничто» –
антиморально: это – потребность превратить форму в нечто бесформенное, в материю,
потребность разрушать.
Но «отрицание» родственно «ничто». Поэтому существует такая глубокая связь между
преступным и женским началом. Антиморальное и аморальное именно то, что мы в нашем
исследовании так строго отличали, теперь как бы соприкасаются в общем в понятии не
морального. Этим до известной степени оправдывается обычное смешение и отождествление
этих двух понятий. Ибо «ничто» есть только «ничто»: оно не имеет ни существования, ни
сущности. Оно является всегда лишь средством для отрицания. Оно есть то, что с помощью
«не» противопоставляется «чему-то». Только тогда, когда мужчина утверждает свою
собственную сексуальность, уклоняется от высшей жизни и приобщается к низшей – только
тогда женщина получает существование– Только когда «что-то» переходит в «ничто»,
«ничто» может превратиться во «что-то».
Признанный фаллос есть нечто антиморальное. Поэтому его воспринимают, как нечто
отвратительное. Его предоставляют себе находящимся в известном отношении к сатане:
половой орган Люцифера занимает центр дантовского ада (центр земли).
Здесь выясняется абсолютная власть мужской сексуальности над женщиной. Только
благодаря тому, что мужчина становится сексуальным, женщина приобретает существование
и значение: ее бытие связано с фаллосом, а потому он является ее величайшим повелителем
и неограниченным властелином. Мужчина, ставший сексуальным, это фатум женщины.
Дон-Жуан – единственный человек, который заставляет ее трепетать в самых основах своих.
Проклятие, которое, как мы предчувствовали, тяготеет над женщиной, есть злая воля
мужчины: «ничто»– только орудие для «нет». Отцы церкви выражали эту мысль с большим
пафосом, говоря, что женщина есть орудие дьявола. Ибо материя сама по себе – «ничто»,
только форма должна ей дать существование. Грехопадение формы есть самоосквернение
