 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Потому универсальность является характерным признаком гения. Гениальности в
какой-нибудь специальной области – нет. Нет ни математических, ни музыкальных гениев.
Гений – универсален. Можно дать следующее определение гения: человек, который все
знает, не изучив ничего. Под этим «всезнанием», естественно, следует разуметь не
какие-либо теории или системы, по которым наука распределяет факты действительности.
Сюда также не подойдет ни история войны за испанское наследство, ни опыты,
произведенные над диамагнетизмом (?). Точно также цвет воды при облачном или
лучезарном небе художник познает, не знакомясь предварительно с принципами оптической
науки, и вовсе не нужно особенно углубляться в учение о человеческом характере для того,
чтобы создать законченный цельный образ человека. Чем даровитее человек, тем больше он
самостоятельно думал о всевозможных предметах и, таким образом, выработал себе
определенное личное отношение к ним.
Теория о гениях-специалистах, с точки зрения которой позволительно говорить,
например, о «музыкальном гении, невменяемом во всех других областях», опять-таки
смешивает понятия талант и гений. Музыкант если он действительно велик, может на языке,
указанном ему особого рода талантом его, быть столь же универсальным, так же совершенно
охватить внутренний и внешний мир, как поэт или философ. Таким гением был Бетховен.
Вместе с тем он может вращаться в такой же ограниченной сфере, как посредственный
ученый или художник. Таков был Иоганн Штраус, которого называют, к нашему великому
изумлению гениальным, хотя его живая, но очень ограниченная фантазия и создала
прелестные цветы. Итак, повторяю, существуют различные таланты, но один только гений,
может выбрать себе определенний талант, чтобы в этой сфере развивать свою деятельность.
Есть нечто общее у всех гениальных людей как таковых, как бы сильно не различались
между собой великий философ и великий художник, великий музыкант и великий скульптор,
великий поэт и великий творец религиозной догмы. Талант, этот медиум, при помощи
которого раскрывается истинная духовная сущность человека, играет менее значительную
роль, чем это привыкли думать. Его значение большей частью переоценивают в той узкой
перспективе, в которой, к сожалению, так часто производится художественно-философское
исследование. Не только различные оттенки дарования, но характер и мировоззрение не
расходятся соответственно границам различных искусств. Эти границы как бы стираются, и
для непредубежденного глаза получаются самые неожиданные сходства. Вместо того, чтобы
копаться в поисках аналогий в истории музыки или вообще в истории искусства, литературы,
философии, можно смело сравнить, например, Баха с Кантом, Карла Марию Ф. Вебера с
Эйхендорфом, Беклина поставить наряду с Гомером. Подобное исследование не только
выигрывает в смысле огромной плодотворности его, но оно приносит неизмеримую пользу
глубине психологического анализа, отсутствие которой так болезненно ощущается в трудах
по истории искусства и философии. Вопрос о том каковы те органические и психологические
условия, которые превращают гения то в мистического духовидца, то в великого
рисовальщика, должен остаться в стороне, так как существенного значения для данной
статьи он не имеет.
Эта гениальность, которая при всевозможных различиях, часто очень глубоких у
различных гениев, всегда остается неизменной и которая, как мы выше указали, везде и
всюду проявляется, совершенна недосягаема для женщины. В одном из последующих
отделов я подвергну рассмотрению вопрос о том, могут ли существовать чисто научные и
практические гении, а не только художественные и философские, тут же я замечу, что
следует весьма осмотрительно награждать людей эпитетом «гениальный» – положение,
которое до сих пор совершенно не соблюдалось. Мне еще представится случай доказать, что
женщина должна быть признана не гениальной, если мы хотим постигнуть сущность и
понятие гениальности. Тем не менее несправедливо будет упрекать изложение в том, что оно
по отношению к женскому полу выдвинуло произвольное понятие и объявило это понятие
сущностью гениальности с той целью чтобы совершенно исключить из нее женщину.
Здесь можно вернуться к соображениям, высказанным в самом начале главы. Женщина
