 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
разбору глубокого основания этого родства. Тем не менее целая пропасть существует между
такими явлениями, как возрастание упругости мускула благодаря частой привычке к
сокращению, или приспособленность морфиниста и потребителя мышьяка к восприятию все
более значительных доз яда, с одной стороны, и воспоминанием человека о своих прежних
переживаниях – с другой. В первом случае в каждом новом переживании мы видим
отчетливые следы старого, во втором – раньше пережитое состояние снова оживает в
сознании со всеми своими индивидуальными чертами. Новый момент выступает с такой
яркостью, как в свое время протекал старый. А потому полное отождествление этих двух
явлений до того бессмысленно, что можно отказаться от дальнейших рассуждений об этом
обще-биологическом взгляде.
С физиологической гипотезой неразрывно связано учение об ассоциации, как теории
памяти. Эту связь можно проследить исторически – в лице Гартли, материально же она
основывается через понятие привычки. По этой теории память представляется механической
игрой соединения представлений, подчиняющейся определенным законам (от одного до
четырех). При этом она упускает из виду, что память (беспрерывная память мужчины) есть
явление волевое. Я могу что-нибудь вспомнить, если я этого действительно хочу, хотя бы это
мне обошлось ценою подавления в себе состояния сонливости. В состоянии гипноза,
который воскрешает в памяти все позабытое, воля другого выступает взамен сильно
ослабевшей собственной воли. Это лишний раз доказывает, что только воля отыскивает
целесообразные ассоциации, что ассоциация вызывается путем более глубокой апперцепции,
Здесь пришлось забежать вперед, в дальнейшем мы займемся вопросом об отношениях
между ассоциационной и апперцепционной психологиями и постараемся дать надлежащую
оценку обеим.
Итак, ассоциационная психология разбивает психическую жизнь на отдельные
составные части, с другой стороны – пытается снова соединить сродственные друг другу
единицы. В связи с ней стоит третье заблуждение: несмотря на вполне основательные
возражения, выдвинутые почти одновременно Авенариусом и Геффдингом (особенно
последним), она все еще смешивает память с узнаванием. Узнавание какого-либо предмета
не должно вовсе покоиться на самостоятельном воспроизведении старого впечатления, хотя
бы в некоторой части случаев новое впечатление и склонно было вызвать старое. Но рядом с
этим существует не менее значительное число случаев, когда непосредственное узнавание не
намечает никакого дальнейшего движения ощущения, как бы ни к чему дальнейшему не
стремится, но виденное, слышанное и т.д. выступает с какой-то специфической «окраской»
(«tinge»– сказал бы Джеме). Это тот особенный «характер», который Авенариус обозначает
именем «das Notal, а Геффдинг – „качеством знакомости“. Для человека, возвращающегося
на родину, каждая дорога, тропинка представляется „знакомой“, хотя он не может вспомнить
даже того дня, когда он ходил по ней, не знает ее названия и, пожалуй, не ориентируется в
ней. Мне может „показаться знакомой“ какая-нибудь мелодия, хотя бы я не знал, где и когда
мне приходилось ее слышать. Этот „характер“ (в понимании Авенариуса) знакомости,
интимности и т.д. витает, так сказать, над чувственным впечатлением. Анализ ничего еще не
знает об ассоциациях, которые в „связи“ с моим новым ощущением должны еще, по мнению
кичливой псевдопсихологии, вызвать то непосредственное чувство. Анализ может весьма
отчетливо отличить эти случаи от тех, в которых уже слегка и едва заметно (в форме гениды)
старое переживание действительно ассоциируется.
И с индивидуально психологической точки зрения подобное различие является
вопросом необходимости. Выдающийся человек хранит в себе столь яркое сознание
непрерывного прошлого, что, например, при каждой новой встрече знакомого на улице он
воспроизводит прежнюю встречу, как самостоятельное переживание. У менее одаренного
человека каждая встреча вызывает обыкновенное чувство знакомости, облегчающее ему
узнавание. Это имеет место даже тогда, когда прежняя встреча могла быть воспроизведена
со всеми своими подробностями.
В заключение зададимся вопросом, обладают ли и другие организмы, кроме человека,
