 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
здесь видно, что следует, даже необходимо, придавать различную ценность суждениям о
понятии «я», исходящим от двух различных, весьма даровитых людей. Нет ни одного
истинно выдающегося человека, который не был бы убежден в существовании «я», и
обратно: человек, который отрицает «я», не может быть выдающимся человеком.
Этот тезис в процессе дальнейшего изложения приобретает характер непреложного
принудительного положения. В нем мы найдем и обоснование более высокой ценности
суждений гения.
Нет и не может быть ни одного выдающегося человека, который в своей жизни не
пережил бы момента, когда он проникается убеждени-ем, что обладает некоторым «я» в
высшем значении этого слова. В общем этот момент наступает тем раньше, чем духовно
богаче человек. (См. гл. V). Для доказательства сравним признания трех совершенно
различных, бесспорно гениальных людей.
Жан Поль рассказывает в своем автобиографическом эскизе «Правда из моей жизни
„следующее: „Никогда в жизни не забуду того факта, когда я стоял лицом к лицу с
рождением своего самосознания. Я еще никому не рассказывал об этом факте, но я отлично
помню время и место, где он происходил. Еще совсем маленьким ребенком, стоял я как-то
раз перед обедом у порога нашего дома и смотрел на складку дров налево, как вдруг
внутренний свет – я есмь „я“, словно молния, озарил все мое существо: мое «я“ впервые
увидело само себя – и навеки. Трудно предположить тут обман памяти. Дело в том, что
никакой рассказ из жизни другого человека не может до такой степени соединиться с
различными переживаниями отдаленных тайников человеческой души, переживаниями,
новизна которых запечатлевает в памяти самые незначительные обыденные подробности
их“.
По-видимому, то же переживание характеризует Новалис в своих Фрагментах
смешанного содержания: «Нельзя дать полную картину этого факта. Каждый человек должен
сам пережить его. Это – факт высшего порядка, имеющий место только в жизни
выдающегося человека. Люди должны стремиться каким бы то ни было образом вызвать этот
факт к жизни. Философствовать значит производить над собою высший анализ, достигнуть
самооткровения, возвышения эмпирического „я“ до степени идеального „я“.
Философствование является основанием всех прочих откровений; оно есть требование,
направленное к эмпирическому „я“. Требование, чтобы это философствование глубже
вникло в свою собственную сущность пробудилось к новой жизни в новой форме: в форме
Духа».
В VIII главе своих юношеских «Философских писем о догматизме и критицизме» –
(произведение это мало известно широкой публике) Шеллинг в следующих глубоких и
красивых выражениях рисует то же самое переживание: «Всем нам… свойственна
таинственная, поразительная склонность возвращаться из смены времени к нашему
внутреннему, духовному „я“, от всего того, что приходит в наше „я“ из внешней среды. В
этом „я“ под формой неизменности мы удовлетворяем свое желание созерцать вечность. Это
созерцание есть глубочайший, правдивейший опыт, от которого зависит решительно все, что
мы знаем и предполагаем относительно сверхчувственного мира. Это созерцание убеждает
нас в том, что есть нечто, существование которого для нас вполне достоверно, и что все
остальное представляет собою одни только явления, хотя мы и употребляем в применении к
ним слово „существует“. Оно отличается от чувственного созерцания тем, что имеет своим
источником свободу, что оно чуждо всякому человеку, свобода которого настолько стеснена
подавляющей силой окружающих объектов, что не в состоянии вызвать в человеке сознание.
Даже у тех людей, которые лишены этой свободы самосозерцания, существует нечто
приблизительно похожее на это, некоторый посредственный опыт, при помощи которого они
только чувствуют существование своего „я“. Существует какое-то глубокое ощущение,
которое тщетно стараются познать и развить в себе. Описание его принадлежит перу
Якоби… Это интеллектуальное созерцание наступает тогда, когда мы теряем в своих
собственных глазах значение объекта, когда мы, замыкаясь в сфере нашего собственного „я“,
