 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
распространилась не только среди профессионалов, вопрос о ее концептуальной и эмпирической основе
все еще остается открытым. Бандура описывал концептуальные ограничения подобных теорий
следующим образом.
«О внутренних детерминантах часто делали вывод, исходя из поведения, которому они,
предположительно, были причиной, и в результате под видом объяснения давались описания. Наличие
импульсов враждебности, например, выводилось из вспышки гнева, которая затем объяснялась
действием этого лежащего в ее основе импульса. Подобным же образом существование мотивов
достижения выводилось из поведения, направленного на достижение; мотивы зависимости — из
зависимого поведения; мотивы любопытства — из любознательного поведения; мотивы власти — из
доминирующего поведения и так далее. Не было ограничения числу мотивов, которые можно было
найти, выводя их из того поведения, которое они предположительно вызывали» (Bandura, 1977b, р. 2).
Вдобавок к этому, психодинамические теории пренебрегали огромной сложностью и
разнообразием реакций человека. С точки зрения Бандуры, внутренняя реальность, состоящая из
влечений и мотивов, просто не может объяснить явные колебания частоты и силы данного поведения в
различных ситуациях по отношению к различным людям в различных социальных ролях. Можно
сравнить, как мать реагирует на ребенка дома в разные дни, как она реагирует на свою дочь в отличие
от сына в сравнимой ситуации и как она реагирует на ребенка в присутствии своего мужа и без него.
Все это является темой для размышления. Эмпирическую адекватность психодинамических
формулировок тоже можно подвергнуть сомнению. Боясь чрезмерного упрощения, персонологи-
экспериментаторы заявляют, что, хотя влечения и мотивы могут дать готовое объяснение событий уже
происшедших, они бессильны предсказать, как люди будут вести себя в конкретной ситуации (Mischel,
Peake, 1982). Поэтому, в конце концов, стало очевидным, что, если мы хотим усовершенствовать наше
понимание поведения человека, мы обязательно должны усовершенствовать нашу систему объяснений
(теорию) и с концептуальной, и с эмпирической точки зрения.
Бихевиоризм изнутри
Достижения в области теории научения переместили фокус причинного анализа с
гипотетических внутренних сил на влияние окружения (например, оперантное научение Скиннера). С
этой точки зрения, поведение человека объясняется в терминах социальных стимулов, которые
вызывают его, и подкрепляющих последствий, которые сохраняют его. Но, по мнению Бандуры,
объяснять поведение таким образом — значит выплескивать вместе с водой ребенка (Bandura, 1989b).
Внутренним «ребенком», о котором следует помнить, для Бандуры были самостоятельные
познавательные процессы. Другими словами, радикальный бихевиоризм отрицал детерминанты
поведения человека, возникающие из внутренних когнитивных процессов. Для Бандуры индивиды не
являются ни автономными системами, ни простыми механическими передатчиками, оживляющими
влияния окружения — они обладают высшими способностями, которые позволяют им предсказывать
появление событий и создавать средства для осуществления контроля над тем, что влияет на их
повседневную жизнь. Учитывая, что традиционные теории поведения могли быть неверными, это
давало скорее неполное, чем неточное объяснение поведению человека.
С точки зрения Бандуры, люди не управляются интрапсихическими силами и не реагируют на
окружение. Причины функционирования человека нужно понимать в терминах непрерывного
взаимодействия поведения, познавательной сферы и окружения. Данный подход к анализу причин
поведения, который Бандура обозначил как взаимный детерминизм,
подразумевает, что факторы
предрасположенности и ситуационные факторы являются взаимозависимыми причинами поведения
(рис. 8-1). Проще говоря, внутренние детерминанты поведения, такие как вера и ожидание, и внешние
детерминанты, такие как поощрение и наказание, являются частью системы взаимодействующих
влияний, которые действуют не только на поведение, но также на различные части системы.
