 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Требование «жить вместе с болезнью» легче, однако, декларировать, чем соблюдать, и это приводит к
тому, что многие люди реагируют на изменения своего функционирования, вызванного болезнью,
такими психопатологическими расстройствами, как страх, апатия, депрессия и др. К пассивному
поведению относятся защитные механизмы: реакции преуменьшения серьезности болезни типа
игнорирования, самообмана, рационализации или сверхконтроля. Однако ценность этих пассивных
попыток преодоления психологических и социальных следствий при длительной болезни часто
сомнительна.
Более значимы активные усилия пациента по решению возникших перед ним проблем,
связанных с болезнью. Согласно Каллинке (Kallinke D., 1982), больной должен стремиться к тому, чтобы:
смягчать вредные влияния окружающей среды и увеличивать шансы на улучшение состояния, адекватно
оценивать неприятные события и факты и приспосабливаться к ним, поддерживать свой собственный
положительный образ, сохранять эмоциональное равновесие, поддерживать спокойные, нормальные
отношения с окружающими.
Это возможно в том случае, если больной: получает и усваивает необходимую информацию о
болезни; ищет и находит совет и эмоциональную поддержку у специалистов, знакомых или товарищей
по несчастью (группы взаимопомощи); приобретает навыки самообслуживания в определенные
моменты болезни и тем самым избегает излишней зависимости, ставит перед собой новые, связанные с
наличием заболевания цели и пытается поэтапно их достигать.
При всей сложности ведения подобных пациентов психотерапевт должен внимательно замечать
и поддерживать даже малейшие их попытки самостоятельного решения своих проблем. Это необходимо
как для сотрудничества в терапии, так и для предпосылки заново построить семейные,
профессиональные отношения, а также по-новому проводить свободное время.
Психотерапевт должен уметь объяснять больному возможные неудачи лечения или прояснять
условия жизни, влияющие на течение болезни, когда, например, пациент с помощью близких успешно
справляется с новой обстановкой или когда, наоборот, семья мешает больному сосредоточить усилия на
борьбе с болезнью. Необходимыми и ценными могут оказаться поддержка и контроль со стороны
терапевтической бригады, специализирующейся на лечении хронически больных или пациентов,
нуждающихся в длительном лечении (бригады для лечения опухолевых больных, больных, перенесших
трансплантацию органов, и др.).
См. также Копинг-механизмы (механизмы совладания), Кризисная психотерапия,
Психологическая защита.
ПСИХОТЕРАПИЯ РАННЕГО ДЕТСКОГО АУТИЗМА С УЧАСТИЕМ ДЕТЕЙ-
КОТЕРАПЕВТОВ ПО ЖЕЛЕЗНЯК, КАРВАСАРСКОЙ, МАРЦИНКЕВИЧ. С клинической точки
зрения ранний детский аутизм, аутистический синдром, синдром Каннера (лат. autismus infantum),
является одним из наиболее тяжелых нарушений развития. Поведение детей с ранним детским аутизмом
отличается безразличием или защитной реакцией по отношению к «нормальным» предложениям
контакта, общения; напряженно-боязливой приверженностью к определенным ежедневным порядкам и
процедурам; односторонними, самостимулируемыми практическими подходами; недостаточным
развитием средств выражения, коммуникации (речи, мимики) и неготовностью к практическим
требованиям жизни. Все вышеперечисленное является концентрированным выражением состояния
социально-аффективной и познавательной (логической) незрелости (Miller В., 1982). Представителями
нейрофизиологической концепции (Rimland В., 1964) оно квалифицируется в первую очередь как
проявление центральных нарушений процессов обработки раздражителей нервной системы. В
противоположность этому, с позиций психологии подсознания (Bettelheim В., 1977), подчеркивается
значение неправильного отношения матери к ребенку в раннем детстве как существенной причины
возникающих расстройств. В настоящее время большинством исследователей признается
полиэтиологичность раннего детского аутизма, однако никому не удалось определить сущность
синдрома.
При разработке своей модели лечения детей с ранним детским аутизмом, наиболее близкой к
гуманистическому и поведенческому направлениям в психотерапии, Л. С. Железняк, И. Б. Карвасарская,
Н. Е. Марцинкевич (1993) исходили из ряда положений, которые могут быть сформулированы
следующим образом. Индивид постоянно находится в процессе развития, причем чисто человеческие
