 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
реальности вместе с готовностью и способностью использовать все, что она предлагает для достижения
желаемых результатов. При использовании Э. г. происходят такие изменения, которые воспроизводят и
поддерживают сами себя и приводят к дальнейшим изменениям. Это происходит прежде всего потому,
что изменения были направлены на внутренний рост и самораскрытие пациента.
ЭТИКО-ДЕОНТОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ПСИХОТЕРАПИИ. Ни в одной другой области
медицины этические проблемы не приобретают столь существенного значения, как в психотерапии, —
и во время установления контакта с больным, и в процессе проведения лечения, и при достижении
психотерапевтических результатов. Первый вопрос, возникающий при встрече психотерапевта с
больным, касается согласия последнего на проведение психотерапии, в особенности когда речь идет о
его участии в занятиях психотерапевтической группы.
Как замечают Х¸к и К¸ниг (Hock K., Konig W.,
1976), лечение методами психотерапии не назначается — о нем договариваются. Больной редко
признает определяющую роль психических факторов в развитии его заболевания. Это относится к
значительной части больных — самолюбивых, скрытных, не склонных делиться с врачом, а тем более с
группой пациентов своими переживаниями, нередко считающих это ненужным и уверяющих, что в их
жизни все обстоит вполне благополучно. Ведущей при этом является установка (в известной мере
защитная) на фармакотерапию и другие биологические средства лечения. Возможно, здесь играет роль
тот факт, что пациентам, в заболевании которых усматривается заметная роль психогенных факторов,
нередко приписывают чувство вины за свою болезнь, что выражается, в частности, в особых условиях
их лечения в современных клиниках (требования активного участия в самообслуживании, трудовой
терапии и пр., при том что лечебная направленность этих условий не всегда достаточно убедительна
для больного).
Больной относительно редко готов признать психогенную природу своего заболевания; он
принимает это скорее косвенно, самим фактом согласия пройти курс психотерапии. Однако и в случае,
когда пациент не отрицает значения психотравмирующих влияний в развитии его болезни, признание
им собственной роли в ее возникновении носит весьма ограниченный характер. Сопротивление
больного психотерапевтическому контакту и отрицание психических конфликтов связаны с
формированием в его сознании более престижной в социальном плане биологической концепции
болезни. Сами психотравмы при этом выступают как одна из многих возможных и равноценных
экзогений, нарушающих гомеостаз. Более того, в основе концепции болезни у многих пациентов лежит
следующая мысль: «Я являюсь таким, каким меня сделали причинные и предрасполагающие моменты
этиопатогенеза, я лишь пассивный продукт воздействующих на меня факторов, игрушка в руках
объективных обстоятельств, которые на меня повлияли» (Seidel K., Szewczyk H., 1977). Поэтому хотя и не
следует, как это делается в некоторых школах с экзистенциальной ориентацией, приписывать больному
с психогенным расстройством чувство вины или обязательства перед обществом, вполне уместно
требовать от него посильного участия в лечебном процессе: лучшего понимания причинных связей
между его болезнью, с одной стороны, и жизненными ситуациями — с другой, осознания собственной
роли в генезе болезни.
Требование к больному активно участвовать в лечении, выработка у него прочной мотивации к
партнерству в лечебном процессе (Кабанов М. М., 1978) приобретают важнейшее значение в разных
областях медицины, особенно с учетом тех изменений, которые произошли и продолжают происходить
в этой области социальной практики человека.
Резкое увеличение числа больных с психосоматическими заболеваниями, с сочетанием в их
механизмах биологических, психологических и социальных факторов, в значительной степени повлияло
на взаимоотношения между больным и врачом. Хроническое, затяжное течение многих заболеваний и
многолетнее, по сути дела беспрерывное их лечение (например, при гипертонической болезни,
ишемической болезни сердца и др.) вызвало волну интереса к знахарству, вторгающемуся в различные
области медицины и, в частности, в психотерапию. Главное, что побуждает больного обратиться к
современному знахарю, — это желание исцелиться не в течение нескольких лет, а сегодня, завтра, на
этой неделе. И в ряде случаев эффект действительно наступает, потому что почти все болезни сегодня,
особенно хронические, «обрастают» вторичными невротическими нарушениями, устранение которых,
основанное на мощном фундаменте веры в исцеление с помощью неизвестного метода, и приводит
иногда к улучшению в состоянии пациента.
