 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
В.Я. Шишков, Б.А. Пильняк,
М.М. Пришвин. Наиболее оригинальным в его
художественной манере была тяга к глубинным пластам народной лексики, ис-
пользование в причудливой интерпретации мотивов и фабулы сказок, легенд,
притч, апокрифов.
М.М. Пришвин, на протяжении всей жизни вспоминавший
А.И. Ремизова, как своего учителя, однажды написал так: "Столбовую задачу
Ремизова я бы теперь характеризовал как "охрану русского литературного ис-
кусства" от нарочито мистических религиозно-философских посягательств на
него..." и "тенденциозно-гражданских влияний..."
.
"Многоликость" авторского корпуса, наличие произведений, демонстрирующих
неповторимость и прелесть "отклонения от нормы", самобытных и непохожих,
яростно отрицающих друг друга и вместе с тем питающих друг друга форм, -
все это определяло и необходимость качественно новых оценок в подходе к
оригинальному литературному материалу.
На передний план перед редакторами выдвигается проблема
авторской инди-
видуальности, решение которой требовало прежде всего свободы и широты воз-
зрений на сам акт литературного творчества, глубокого проникновения в суть
художественного явления, непредвзятого и тонкого анализа. Достичь этого да-
леко не всегда удавалось даже крупнейшим писателям, профессионально зани-
мавшихся редакторским трудом. В частности, довольно явственно ощущается
то "тенденциозно-гражданское влияние", о котором писал
М.М. Пришвин, в
отзывах
В.Г. Короленко о рассказах
И.А. Бунина, напечатанных под общим
заголовком "Чернозем" в первом сборнике "Знание" за 1903 год (вышел в 1904
году). В журнале "Русское богатство" (1904. - ¹ 8) в статье "О сборниках това-
рищества "Знание" за 1903 год" он так оценил бунинские произведения: "Его
"Чернозем" - это легкие виньетки, состоящие преимущественно из описаний
природы, проникнутых лирическими вздохами о чем-то ушедшем... Эта внезап-
но ожившая элегичность нам кажется запоздалой и тепличной. Прежде всего, -
мы уже имели ее так много и в таких сильных образцах. В произведениях
Тургенева этот мотив, весь еще трепетавший живым ощущением свежей раны,
жадно ловился поколением, которому был близок и родственен... И не странно
ли, что теперь, когда целое поколение успело родиться и умереть после катаст-
рофы, разразившейся над тенистыми садами, уютными парками и задумчивыми
аллеями, нас вдруг опять приглашают вздыхать о тенях прошлого, когда-то на-
полнявших это нынешнее запустение... Вот то, что г-н
Бунин только намечает
среди своих эллегических картинок..., те толки угрюмым шепотом о старом и
новом, которые делятся в сумраке вагона III класса, неясные серые фигуры, -
могло быть интересно. Но... случайно или неслучайно г. Бунин их не дослушал".
Совсем иначе оценил эти произведения
И.А. Бунина
А.П. Чехов, как из-
вестно, как раз много писавший о "неясных серых фигурах", ездивших в вагонах
III класса. В письме к А.В. Амфитеатрову от 13 апреля 1904 года он сообщает:
"... Сегодня читал "Сборник" изд. "Знания", ... прочел там и великолепный рас-
сказ
Бунина "Чернозем". Это в самом деле превосходный рассказ, есть места
просто на удивление, и я рекомендую его Вашему вниманию"
.
