 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
А Додж и Куайе (Dodge & Coie, 1987) в целой серии работ рассмотрели возможность того, что
индивидуальные различия в предвзятой атрибуции влияют на возникновение или силу реактивной агрессии
— агрессии в ответ на предшествующую провокацию, но отнюдь не на проактивную агрессию,
возникающую при отсутствии провокации. На начальном этапе исследования мальчикам, разделенным
учителями на три группы — группа «демонстрирующие реактивную агрессию», группа «демонстрирующие
проактивную агрессию» и группа «практически не демонстрирующие агрессию», были показаны
видеофильмы, в сюжетах которых присутствовал акт провокации одного ребенка по отношению к другому
(например, кинозарисовка о мальчике, разрушающем домик из кубиков, построенный другим мальчиком).
Подлинные намерения провоцирующего, скрытые за внешними действиями, систематически менялись, так
что сторонние взрослые наблюдатели могли интерпретировать их то как явно враждебные, то как
просоциальные (желание оказать помощь). Иногда истинную суть намерения не удавалось трактовать
однозначно. Испытуемых затем просили объяснить, каковы были намерения актера в каждом отдельном
случае. Как и ожидалось, именно члены группы с высокой реактивной агрессией воспринимали
двусмысленные намерения актера как враждебные.
В ходе дальнейшего исследования Додж и Куайе (Dodge & Coie, 1987) проверяли на практике гипотезу,
согласно которой предвзятая атрибуция враждебности напрямую связана с высоким уровнем
сверхреактивной агрессии — тенденцией реагировать мощным ответным «ударом» даже на самую слабую
провокацию. Для этого исследователями была разработана следующая процедура: на первом этапе
оценивали склонность испытуемых к ошибочному приписыванию другим враждебных намерений, на
втором — наблюдали за их поведением во время игры с другими детьми. Полученные результаты
подкрепили главный прогноз: чем более высокий балл по шкале предвзятая атрибуция враждебности
набирали участники эксперимента, тем с большей вероятностью демонстрировали они склонность к
проявлению сверхреактивной агрессии.
Объектом данного исследования были исключительно дети, но уже дальнейшие эксперименты
разрабатывались среди испытуемых-подростков и взрослых. Например, в своем исследовании Додж, Прайс,
Бахоровски и Ньюман (Dodge, Price, Bachorowski & Newman, 1990) изучали взаимосвязь склонности к
предвзятой атрибуции враждебности и агрессии в группе мальчиков-подростков, отсиживающих срок в
тюрьме для несовершеннолетних. Они были осуждены за самые разнообразные насильственные действия,
включая убийства, нападения с целью изнасилования, похищение детей и вооруженное нападение с целью
грабежа. Исследователи предположили, что склонность к предвзятой атрибуции враждебности у этих
испытуемых будет коррелировать с количеством совершенных ими преступлений и баллом, выставленным
обученными наблюдателями, по показателю склонность к реактивной агрессии (агрессия в ответ на
провокацию). Была также выдвинута гипотеза, что при отсутствии предшествующей провокации между
склонностью к предвзятой атрибуции враждебности и баллом, выставленным наблюдателями, по
показателю проактивная агрессия (агрессивное поведение, осуществляемое с целью доминировать над
другими или управлять ими) взаимосвязь установлена не будет. Также предположили, что склонность к
предвзятой атрибуции враждебности будет связана с показателем, оценивающим, в какой степени
поведение испытуемого можно рассматривать как психопатоло-
197
гию — как поведенческое расстройство по типу низкой социализации, характеризующееся склонностью к
физическому насилию и отсутствием социальных и эмоциональных связей человека с другими членами
общества. Однако склонность к предвзятой атрибуции враждебности не будет коррелировать с другой
формой психопатологии — с расстройством поведения по типу сверхсоциализации. (При этом расстройстве
люди ведут себя агрессивно на фоне положительных эмоциональных связей с другими.)
Как и в предшествующем исследовании, инструментом для оценки склонности испытуемых к предвзятой
атрибуции враждебности была демонстрация киносюжетов, суть которых сводилась к следующему:
человек, движимый определенными намерениями (враждебными, просоциальными или неоднозначными),
совершает некое внешнее действие, направленное на другого. После просмотра каждой записи участники
эксперимента определяли, намеревался ли актер совершить враждебный акт, либо он стремился принести
пользу, либо его намерения были неоднозначны, либо все произошло случайно. О степени склонности к
предвзятой атрибуции враждебности испытуемых можно было судить по частоте приписывания ими
враждебных намерений людям в ситуациях, когда большинство наблюдателей посчитало бы, что таких
намерений не было.
