 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
или, иными словами, со многими видами собственных колебаний одной и той же частоты. Это заведомо
справедливо в случае ферромагнетизма и справедливо также в случае материалов с чрезвычайно
большой диэлектрической постоянной, особенно пригодных для конденсаторов. Фосфоресценция также
представляет собой явление, связанное с большим квантовым вырождением, и подобный эффект
наблюдается в фотографическом процессе, где многие вещества, используемые в качестве проявителей,
обладают большим внутренним резонансом. Квантовое вырождение, по всей вероятности, связано с
возможностью заставить малые причины вызывать значительные и постоянные следствия. Как мы уже
видели в гл. II, многие проблемы метаболизма и воспроизведения имеют прямое отношение к
веществам, обладающим большим квантовым вырождением. Вероятно, совсем не случайно, что здесь, в
неживой среде, эти вещества оказываются связанными с третьим основным свойством живого вещества
– способностью принимать и организовывать импульсы и заставлять их действовать на внешний мир.
Как мы видели, в фотографии и аналогичных процессах [c.196] сообщение может запасаться в форме
постоянного изменения некоторых запасающих элементов. Чтобы запасенная информация вводилась
обратно в систему, эти изменения должны воздействовать каким-то образом на сообщения, проходящие
через систему. Один из простейших способов добиться этого – применить для постоянного запасания
элементы, которые нормально участвуют в передаче сообщений и в которых запасание информации
изменяет способ передачи ими сообщений на все будущее время. В нервной системе нейроны и
синапсы являются как раз такими элементами, и вполне правдоподобно, что информация сохраняется в
мозгу долгое время благодаря изменениям порогов нейронов, или, другими словами, благодаря
изменениям проницаемости каждого синапса для сообщений. Многие из нас полагают, за неимением
лучшего объяснения, что запасание информации в мозгу действительно может происходить таким
образом. Легко представить себе такое запасание в форме открытия новых путей или разрыва старых.
Кажется вполне установленным, что после рождения в мозгу не образуется новых нейронов. Возможно,
хотя и не доказано, что не образуется также новых синапсов, и правдоподобна догадка, что основные
изменения порогов в процессе запоминания суть их повышения. Если это так, то вся наша жизнь
построена по принципу “Шагреневой кожи” Бальзака, и самый процесс обучения и запоминания
истощает наши способности обучения и запоминания, пока жизнь не расточит наш основной капитал
жизнеспособности. Очень может быть, что так оно и есть. Этим, возможно, объясняются некоторые
явления старения. Впрочем, в целом старение – явление слишком сложное, чтобы его можно было
объяснить только этим.
Мы уже говорили о вычислительной машине – и тем самым о мозге – как о логической машине.
Полезно посмотреть, какой свет проливают на логику такие машины, естественные и искусственные.
Здесь основной является работа Тьюринга
. Мы уже сказали раньше, [c.197] что machina rationatrix
есть не что иное, как calculus ratiocinator
Лейбница, снабженное двигателем; и как исчисление это
явилось началом современной математической логики, так и технические разработки наших дней
неизбежно должны пролить новый свет на логику. Современная наука является операциональной, т.е.
она считает всякое утверждение по существу связанным с возможными экспериментами или
наблюдаемыми процессами
. С этих позиций изучение логики должно свестись к изучению логической
машины, нервной или механической, со всеми ее неустранимыми ограничениями и несовершенствами.
Некоторые читатели могут возразить, что тем самым логика сводится к психологии, а это науки явно
разные. Последнее верно в том смысле, что многие психологические состояния и движения мысли не
согласуются с канонами логики. В психологии многое чуждо логике, но – и это очень важно – всякая
логика, имеющая для нас смысл, не может содержать ничего такого, чего человеческий разум, а
следовательно, и человеческая нервная система не были бы способны объять. Всякая логика ограничена
в силу ограничений человеческого ума, которым он подвержен в деятельности, именуемой логическим
мышлением.
Например, в математике мы посвящаем много времени рассуждениям о бесконечности, но эти
рассуждения и сопровождающие их доказательства в действительности не бесконечны. Всякое
допустимое доказательство содержит лишь конечное число шагов. Правда. доказательство посредством
математической индукции кажется содержащим бесконечное число шагов; это лишь видимость. На
самом деле оно содержит лишь следующие шаги:
