 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru
Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru
женщина ощущает беременность и как обогащение, и как потерю; зародыш составляет
часть ее, и одновременно он, как паразит, эксплуатирует ее; она им владеет и сама в
полной его власти; в нем все ее будущее; вынашивая его, она чувствует себя огромной,
как вселенная; но само это богатство ее уничтожает, у нее ощущение, будто она сама —
ничто. Появится новая жизнь и оправдает ее собственное существование, это наполняет ее
гордостью; но в то же время она чувствует себя игрушкой каких-то темных сил, ее
раздирают сомнения, над ней как бы совершается насилие. Но что особенно необычно в
беременной женщине — это тело, сохраняющее природные свойства: оно сгибается при
тошноте, недомогании; оно уже существует не только для себя и от этого становится как
никогда объемистым. Когда ремесленник, человек действия, превосходит себя, в этом
превосходстве сохраняется субъективность, индивидуальность, у будущей же матери
исчезает противопоставление субъекта объекту; женщина и ребенок, из-за которого ее
тело раздулось, составляют непостижимую пару, объединенную жизнью; в плену у
природы, женщина одновременно и растение, и животное, коллоидный склад, наседка и
яйцо; ее эгоистичное тело пугает детей, у молодых людей вызывает ухмылочку; потому
что она, будучи человеческим созданием, сознательным и свободным, стала пассивным
инструментом жизни. Жизнь в обычном понимании — всего лишь условие
существования; в беременности проявляется ее творческая сущность; но это своеобразное
творчество, оно зависит от случайности и от определенного действия. Есть женщины, для
которых радости вынашивания ребенка и кормления его грудью так велики, что они
хотели бы их бесконечно повторять;
564
как только ребенок отнят от груди, у них появляется чувство лишения. Женщины этого
типа скорее «наседки», чем матери, они жадно стремятся отказаться от свободы в пользу
своего тела: пассивная плодовитость, как им кажется, сама по себе оправдывает их
существование. Если же их теАо совершенно инертно, иного пути проявить
превосходство, даже малое, им не дано; они становятся ленивыми и скучными, но как
только внутри проявился росток, женщина уже — родоначальница, источник, цветок, она
затмевает самое себя, она — и движение к будущему, и физически ощутимое настоящее.
Чувство, будто тебя лишили чего-то, которое появилось, когда ребенка отняли от груди,
исчезает; она снова погружается в поток жизни, становится частью целого, звеном в
непрерывной цепи поколений, плотью, которая живет для другой плоти и при ее помощи.
Полное слияние — обрести которое женщина надеялась в объятиях, но только
приблизилась к нему — она получает, когда чувствует ребенка в своем тяжелом животе
или когда прижимает его к своей полной молока груди. Она уже не какой-то объект,
подчиненный некоему субъекту; она и не субъект, обеспокоенный проблемами
собственной свободы, она — это непостижимая реальность, которая зовется жизнью.
Наконец-то ее тело принадлежит ей, поскольку оно принадлежит ее ребенку. Общество
признает, что женщина имеет право на вынашиваемого ребенка, более того, придает
этому праву священный характер. Грудь, считавшаяся выражением эротики, теперь
выставлена напоказ, это источник жизни даже на картинах религиозного содержания.
Пресвятая Дева Мария, которая умоляет Сына пощадить человечество, представлена с
обнаженной грудью. Лишенная независимости в своем теле и обделенная социальным
достоинством, женщина-мать строит утешительные иллюзии по поводу ощущаемого
внутри себя живого существа, бесспорной ценности.
Но это лишь иллюзия. Ибо на самом деле женщина не делает ребенка; он сам делается
внутри ее; ее плоть производит только плоть; женщина неспособна обосновать чье-либо
существование, оно будет шагом самостановления; в свободных сотворениях объект
