 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru
Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru
и он, с какой-то жадностью и настойчивостью все время говорит «мой, моя», утверждая
принадлежность; у нее те же, что у мужчины, средства, выражающие обладание: ласки,
поцелуи; она прижимает ребенка к телу, она окутывает его теплом своих рук, своей
постели. Порою эти отношения приобретают явно сексуальный характер. Вот что читаем
в одном из писем, полученных Штекелем, которое я уже здесь приводила: Я кормила
грудью своего сына, но это мне не давало радости, так как он не рос и мы оба теряли в
весе. Для меня в этом было что-то сексуальное, и я ощущала стыд, давая ему грудь.
Восхитительно было чувствовать маленькое теплое тельце, прижимающееся к твоему
телу; сладостная дрожь пробегала по мне, когда его ручонки касались меня. Вся моя
любовь как бы отделялась от меня и направлялась к сыну... Ребенок слишком часто был со
мной. Как только он видел меня лежащей в постели, ему было года два, он тотчас полз ко
мне, стараясь взобраться на меня. Своими ручонками он ласкал мои груди и пальчиком
хотел коснуться низа; мне это доставляло такое удовольствие, что я с усилием
К оглавлению
580
отстраняла его. Нередко я боролась против желания поиграть его пенисом...
Ребенок растет, и отношение матери к нему меняется; в первое время это «обычный
младенец», один из множества ему подобных: мало-помалу у него появляются свои,
индивидуальные черты. В этот период женщины властные или очень чувственные
охладевают к ребенку; напротив, другие — например, Колетт — начинают больше
интересоваться им. Чувства матери к ребенку становятся все более неоднородными: он —
второе «я», и иногда у нее появляется искушение полностью отрешиться от себя в его
пользу, но он автономный субъект, следовательно, бунтарь; он такой ощутимо реальный
сегодня, но там, в будущем это неизвестный молодой человек, и только в воображении
можно рисовать, каким будет он, став взрослым; он — богатство, сокровище, но вместе с
тем и бремя, и тиран. Радость, доставляемая ребенком матери, зависит от душевной
щедрости матери; ей должно быть приятно служить кому-то, отдавать себя, творить
счастье. О такой матери пишет К. Одри: У него было счастливое детство, прямо как
описывают в книгах, только на книжное оно было похоже, как живые розы на розы,
изображенные на открытке. И это счастье шло от меня, как то молоко, которым я его
вскормила.
Подобно влюбленной женщине, мать в восторге от сознания своей необходимости; она
отвечает определенным требованиям, и это дает основание для ее жизни; но трудность и
величие материнской любви состоят прежде всего в том, что она не предполагает
взаимности; перед женщиной не мужчина, не герой, не полубог, а маленькое лопочущее
существо, наделенное сознанием и случайно обретшее именно это хрупкое тельце;
ребенок не обладает еще никакой значимостью и не может придать значимость другому;
рядом с ним женщина остается одинокой; она не ждет никакой награды в обмен на свои
дары, она вольна сама находить им свои собственные обоснования. Такая душевная
щедрость заслуживает высшей похвалы, которой мужчины неутомимо награждают
женщину; мистификация начинается тогда, когда, принимаясь прославлять Материнство,
провозглашают, что любая женщина-мать являет собой пример, Да, материнская
преданность может быть безупречно искренней; в жизни этот случай редок. Обычно
материнское чувство — это своеобразный компромисс между самовлюбленностью,
