 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
прежде всего в готовности реализовать ее в действии, даже болезненном. С этой позиции все
рассуждения и пациента, и психотерапевта могут не иметь никакой ценности до тех пор, пока не
поставят их в ситуацию «вс¸ или ничего». Только в ситуации искренней мотивации, чаще всего
связанной с предельными страданиями и отчаянием, у человека действительно проявляется желание
дойти в исследовании самого себя до самой глубины. Таким образом, Кьеркегор привнес в философию
и психологию вопрос не только о том, «быть или не быть» индивидом, но и том, «как им быть».
Еще одним мыслителем, намного опередившим свое время и глубоко предвидевшим
психологическое и духовное состояние человека европейской культуры в XX в. и возможные пути его
изменения, был Фридрих Ницше (1844—1900).
Надо заметить, что хотя он жил всего лишь на четыре десятилетия позже Кьеркегора, в его
работах отразилась совершенно иная стадия культуры XIX в. Он никогда не читал творений Кьеркегора
(сохранились сведения, что друг Ницше привлек его внимание к произведениям датчанина за два года
до смерти самого Ницше), однако в литературе по экзистенциальной философии и психотерапии их
довольно часто цитируют вместе.
Подобно Кьеркегору, в своих произведениях Ницше яростно нападал на простой разум в его
бесплодной, фрагментарной, рационалистической форме. Ницше искал последних пределов рефлексии,
чтобы увидеть за ними реальность, которая лежит в основе и разума, и неразума. С его точки зрения,
рефлексия в конечном счете — обращение на себя, отражение. Вопросом для живущего
экзистенциального человека является то, что он отражает, иначе рефлексия истощает жизненные силы.
[Одна из причин, по которой влияние Ф. Ницше на психологию и психотерапию было таким
несистематичным, ограничивающимся лишь случайным цитированием того или иного афоризма,
состоит в том, что стиль его работ весьма эмоционален, что порой сказывается на последовательности и
логичности изложения.] Как и представители возникшей немного позже глубинной психологии, Ницше
попытался привнести в сферу существования бессознательные источники человеческого величия,
впрочем, так же как и болезненные, саморазрушительные мотивы. Кроме того, и Кьеркегор, и Ницше
развивали идею великой силы самосознания. [Позже эти философские идеи оформил в своих
психологических построениях З. Фрейд, описав слабое и пассивное Эго, «которое живет с помощью
Ид», потеряв собственные самонаправляющие силы. В этом отношении становится более понятной
основная терапевтическая направленность психодинамической психотерапии — «где был Ид, там будет
Эго».]
Ницше придерживался мнения о том, что человек должен экспериментировать с жизненными
истинами не в лаборатории, а в собственном опыте. Каждое новое открытие надо встречать вопросом:
«Можно ли этим жить?». «Все правды, — говорил он, — для меня кровавые правды». Отсюда его
знаменитое высказывание: «Ошибка — это трусость».
Говоря об отчуждении религиозных лидеров от интеллектуальной целостности, он обвинял их в
том, что они никогда не делали «их опыт делом сознательного знания. Что я на самом деле пережил?
Что случилось во мне и вокруг меня? Был ли мой разум достаточно ясен? Восстало ли мое желание
против всех обманов?.. Никто из них не задается этим вопросом. Мы, однако, другие, жаждущие
разума, хотим взглянуть на наш опыт строгим взглядом научного эксперимента!.. Мы сами хотим быть
и экспериментатором, и подопытным кроликом!» (цит. но: Экзистенциальная психология, с. 133).
Ницше подчеркивал, что внутренняя дезинтеграция его времени была неразрывно связана с
потерей веры в сущность человеческого достоинства. Эта потеря, в свою очередь, была связана с силой
двух основных религиозных традиций, которые послужили основанием для ценностей западного
общества, — иудео-христианской и гуманистической. Он считал, что искаженные формы теизма, а
также религиозные практики, играющие с эмоциями, стали частью болезни и должны умереть. Как раз в
этом заключается смысл его идеи о «человеке власти» и знаменитого высказывания «Бог умер». [Р. Мэй
проводит такую параллель: «Грубо говоря, Кьеркегор говорит из того времени, когда Бог умирает, а
Ницше — когда Бог умер» (цит. по: Экзистенциальная психология, с. 134).]
Его понятие «воля к власти» вовсе не означает агрессию, соревновательные мотивы или какой-
либо другой подобный механизм, как это преподносилось ранее в отечественных учебниках по
философии и психологии. Слово «власть» используется Ницше в своем классическом смысле как
potentia, dynamism. Это понятие подразумевает самореализацию индивида в самом полном смысле. Она
требует смелости прожить весь индивидуальный потенциал конкретного существования. Это
индивидуальное утверждение собственного существования и собственного потенциала как существа,
имеющего на это право. [В. Кауфман кратко резюмирует мнение Ницше по данному вопросу: «Задача
человека проста: ему следует более не позволять своему существованию быть "бессмысленной
