 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
желательны эмпатия, теплота и безусловно позитивное отношение, но приводимые примеры
рационально-эмоциональных, психоаналитически ориентированных и юнгианских интервью имели
низкие показатели этих качеств.
Например, сравнение терапевтических интервью Роджерса и А. Эллиса проводилось 83
психотерапевтами-экспертами по 12 признакам. Оказалось, что интервью, которые проводил Роджерс,
получили высокие оценки по таким признакам, как эмпатия, безусловно позитивное отношение,
конгруэнтность и способность поддержать у клиента уверенность в себе, а интервью Эллиса — по
признакам терапевтической и когнитивной директивности. Низкие оценки Роджерс получил по
терапевтической директивности, а Эллис — по признаку безусловно позитивного отношения. Таким
образом, подход Роджерса теоретически и практически самостоятелен и не может рассматриваться
только, как способ установления раппорта с клиентом, после чего применяются другие
психотерапевтические подходы и методы. Некоторые исследователи считают безусловно позитивное
отношение к клиенту результатом процессов контрпереноса, которые нарушают ход терапии. Поэтому,
по их мнению, отношение психотерапевта к клиенту должно быть заведомо не негативным, но не
безусловно позитивным, как предлагает Роджерс.
Роджерс соглашался с тем, что в рамках клиент-центрированной терапии возможно
установление отношений переноса, но утверждал, что они не становятся развитыми, полностью
оформленными. Отношения переноса возникают в атмосфере оценки, где клиент чувствует, что
терапевт знает о нем больше, чем он сам, и, следовательно, клиент становится зависимым. В клиент-
центрированной терапии терапевт не является экспертом, не интерпретирует, не критикует, не
успокаивает, не хвалит, не направляет клиента. Самое главное — соприсутствие и сопровождение
клиента, а сама терапия представляет собой не «способ действия», а «способ существования» с
клиентом. Поэтому вопрос, что нужно делать психотерапевту для того, чтобы быть недирективным, в
психотерапевтической системе Роджерса лишен всякого смысла. Такие ответы на этот вопрос, как
улыбаться, не советовать, не интерпретировать и т. п., свидетельствуют о манипулятивной
недирективности, т. е. недирективности как «способе действия», что не имеет ничего общего с системой
Роджерса.
Следует различать недирективность по существу и недирективность по форме. Если
психотерапевт безусловно уважает клиента, его взгляды, его систему ценностей, его чувства,
переживания и т. п., уважает его внутренние способности (ресурсы) к самоизменению и росту, то он,
конечно, недирективен, даже если выражает свое раздражение поведением клиента (и в этом случае
психотерапевт конгруэнтен), даже если дает клиенту советы. Если же терапевт является недирективным
по форме, то выясняет технические детали, нормативы недирективности. Одним словом,
недирективность — это не поведенческое измерение, а личностное. Стиль работы терапевта не
настолько важен, если есть качество отношений. Нужно стремиться к качеству отношений, причем не
важно, каким приемом мы этого добиваемся. Содержательная недирективность в отношении к клиенту
означает, что терапия ориентирована не на проблему (разговор о проблеме, обсуждение проблемы,
поощрение погружения клиента в проблему и т. п.), а на клиента.
Существуют серьезные возражения против универсальности принципа безусловно позитивного
отношения к клиенту, не учитывающего характерологические и нозологические особенности. Так, если
при работе с шизоидным клиентом психотерапевт проявляет понимание и дает душевность и тепло,
превышающие уровень толерантности клиента, то у него возникает выраженная тревога, затрудняющая
терапевтический контакт. Согласно теории связи с объектом, в установлении отношений с клиентом
следует учитывать особенности интернализированного объекта (либидинального и
антилибидинального). Одним из важнейших условий терапевтического изменения клиента является
готовность последнего к изменению, его ответственность за это изменение. Ответственный за себя
клиент не склонен к формированию с психотерапевтом отношений переноса.
Генезис невроза
Если ребенок не живет в климате безусловно позитивного отношения и переживает хорошее
отношение к себе лишь тогда, когда оправдывает ожидания значимых лиц (родителей, учителей и т. п.),
то он находится в постоянном, часто неосознаваемом опасении утраты позитивного отношения к себе.
В сознании ребенка внутренний опыт разделяется на «хороший» и «плохой», как соответственно
согласующийся и несогласующийся с ожиданиями окружающих. Переживаемый ребенком страх потери
