 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
абстрактные разговоры о разочаровании и депрессии не могли способствовать прогрессу клиентки.
Далее было установлено, что тело А. состоит из двух несогласованных частей — «женских» ног
(«низа») (кокетливых, играющих, привлекающих внимание, завлекающих — типично женский стиль
«дразнящего» поведения) и «мужского» туловища и рук («верха») (жестких, напряженных, сильных,
давящих). Подобное противостояние «верха» и «низа» внутри личности фактически является
противостоянием «мужского» и «женского». Этот внутренний конфликт проецировался вовне и
переживался как разочарование в мужчинах: с одной стороны, она сама «мужчина» и нуждается в
слабом, подчиненном партнере, с другой стороны — женщина и тяготеет к сильному,
поддерживающему партнеру; с одной стороны, стремится к теплым, интимным отношениям, с другой
— боится этого и строит дружеские отношения с мужчинами. Но было очевидно, что полностью ее не
устраивал ни тот ни другой вариант отношений. Этот внутренний полоролевой конфликт клиентки
нашел выражение в ее слаборефлексируемом конфликте с миром.
Метафора «построения» в данном случае отражает необходимость «освобождения» «женского»
и его наполнения, осторожного снятия всех элементов, это «женское» репрессирующих, на всех
уровнях — когнитивном, эмоциональном, мотивационном, нормативном, телесном (как мышечный
панцирь), энергетическом [В европейской традиции энергия наделяется только качеством силы, она
лишена содержания. В. Н. Пушкин подчеркивал продуктивность рассмотрения энергии как носителя
информации и введения понятия «информационной энергии» в категориальный аппарат
парапсихологии. Энергия в западной психологии лишена половых определений — нет мужской и
женской энергии, нет мужского и женского либидо. Наша психотерапевтическая практика и ряд
полученных нами исследовательских данных свидетельствуют об обратном. Данная проблема
нуждается в специальном обсуждении.] (как система энергетических блокировок). Начинать такое
построение следует с вхождения в специфический ресурсный опыт, или ресурсное переживание. Так,
клиентка О. сообщила, что «с отцом у нее плохие отношения, он никогда не хвалил, никогда не замечал
ее, только поучал и ругал». Когда клиентка стала говорить об этом, она вошла в процесс,
сопровождавшийся плачем, ознобом, приливами жара, чувством холода и т. п., а ее поза и тональность
голоса свидетельствовали о глубоком регрессе. Затем она остановилась и сказала, что чувствует
«пустоту». В такой ситуации важно не спешить и дать процессу осуществляться свободно, не заполнять
эту «пустоту» за клиента. Большое значение имеет то, чем заполняется эта пустота. Возможны как
минимум два варианта:
1) пустота заполняется «хорошим» содержанием. В случае с О. после выплескивания обиды и
гнева клиентка предалась приятным воспоминаниям об отце: о том, как он ею восхищался, гордился,
хвастаясь перед знакомыми, заплетал ей косички, покупал подарки, носил ее на плечах и т. п. Если до
этого отец был «плохой» фигурой, то теперь актуализировались те слои опыта, которые были
подавлены. Подобные новые переживания служат основой для дальнейшей работы;
2) пустота вновь заполняется «плохим». Это означает, что негативные переживания еще не
освободили «резервуар первичной боли» и поэтому процесс еще не дошел до любви, остается на уровне
псевдочувств (гнева, вины, обиды и т. п.). Нельзя спешить, проходя процесс за клиента. Только тогда,
когда клиент заполняет возникшую пустоту сам, процесс будет аутентичным для клиента, врастающим
в его тело, интегрирующим все модальные проявления.
Таким образом, процессуальная работа представляет собой особый тип контакта психотерапевта
с клиентом, при котором теоретические схемы и модели служат лишь условием, необходимым для
успешной работы, причем не единственным. Психотерапия в большей мере становится творчеством,
искусством, метафоры которого каждый психотерапевт строит сам. Научность психотерапии является
важным критерием ее разработки и применения, но этого мало — важны и духовность (причем
несводимая к деонтологии), и творчество, и эмоциональность (вовлеченность в процесс самого
психотерапевта), и личностность (истинность, искренность) терапевта. На уровне процессуальной
работы различия терапевтических подходов фактически размываются. Обученному психотерапевту все
равно, какой подход использовать. Анализ американской практики психотерапевтической помощи, где
имеются жесткие стандарты обучения и лицензирования, показывает, что теории, подходы и школы
часто сливаются, образуя эклектическое целое. /16/ Приведем данные Й. О. Прохазки и Дж. К.
Норкросса /17/ о теоретических ориентациях американских психотерапевтов (табл. 12.1).
Таблица 12.1. Теоретические ориентации американских психотерапевтов
Ориентация
Психологи,
%
Консультанты,
%
Психиатры,
%
Социальные
работники, %
Всего, %
(N = 818)
