 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
разработках американских психотерапевтов, называвших себя «межличностными психоаналитиками» и
тоже пытавшихся проводить психодинамическую терапию с глубоко нарушенными пациентами (Г. С.
Салливан, Э. Фромм, К. Хорни, К. Томпсон, О. Уилл, Ф. Фромм-Райхманн и др.). Однако, в отличие от
аналитиков школы объектных отношений, они делали меньший акцент на стойком сохранении
бессознательных образов ранних объектов и их отдельных сторон, а сосредоточили свое внимание в
основном на межличностной коммуникации.
В этом они опирались на те предпосылки межличностной теории психотерапии, которые
заложил Фрейд, перестав смотреть на переносы пациента как на отклонения, которые следует
объяснять, добиваясь их уничтожения, и начав рассматривать их как контекст, необходимый для
лечения.
Признание важности взаимоотношений в процессе психодинамической терапии позволило
психотерапевтам распространить свое вмешательство в тонкую область переживания клиентами
межличностных отношений. Таким образом, теперь они могли расценивать своих пациентов как
находящихся в состоянии психологического слияния с другой личностью, где собственное «Я» и объект
эмоционально неразличимы, или пребывающих в диадическом пространстве, в котором объекты
ощущались как объекты «за» и «против». Понимание перехода ребенка от симбиотического
мироощущения (раннее младенчество) через борьбу «я — против — вас» (около двух лет), через более
сложные идентификации (три года и старше) стало преобладающим по сравнению с оральной, анальной
и эдиповой озабоченностью данных этапов. Эдипова стадия стала рассматриваться как веха не только в
психосексуальном, но и в когнитивном развитии, на которой происходит существенный скачок, победа
над младенческим эгоцентризмом, заключающаяся в понимании того обстоятельства, что
взаимоотношения двух людей (в классической парадигме родителей) могут не иметь ничего общего с
самим ребенком (с его собственным «Я»).
Кроме того, концепции европейских теоретиков объектных отношений и американских
межличностных аналитиков позволили понять причины многих тяжелых патологий, с трудом
поддающихся анализу в терминах Ид, Эго и Суперэго. Теперь вместо рассмотрения целостного Эго с
присущими ему функциями самонаблюдения такие пациенты стали расцениваться как имеющие
различные «состояния Эго» — состояния, когда они чувствуют и ведут себя совершенно иначе, чем в
другое время. Находясь в тисках этих состояний, они не способны объективно рассматривать то, что с
ними происходит, и настаивают, что их нынешнее эмоциональное состояние является естественным и
неизбежным в сложившейся ситуации.
Изменились и представления о контрпереносе (внутренних реакциях терапевта на пациента).
Фрейд рассматривал сильную эмоциональную реакцию на пациента как свидетельство неполного
знания аналитика о самом себе и неспособности позитивно относиться к другой личности. Но
психоаналитики, работающие с психотическими больными и пограничными пациентами, пришли к
выводу, что для понимания настолько дезорганизованных пациентов контрперенос необходим. Так,
аргентинский аналитик Генрих Ракер предложил категории согласующегося (конкорданного) и
дополняющего (комплементарного) контрпереноса.
Первый термин обозначает эмпатическое ощущение терапевтом того обстоятельства, что
пациент, будучи ребенком, чувствовал по отношению к раннему объекту; второй термин означает, что
чувства терапевта (неэмпатичные с точки зрения клиента) соответствуют переживаниям объекта по
отношению к ребенку. Это допущение базируется на предположении аналитической теории о том, что
общение между младенцем и другими людьми основано на мощных невербальных коммуникациях
(прежде всего эмоциональных, интуитивных реакциях). Поэтому всякий раз, входя в межличностный
контакт, люди склонны прибегать к опыту раннего младенчества, предшествующему и
предвосхищающему вербальное логическое общение. Возникающий при этом феномен параллельных
процессов, проистекающий из тех же эмоциональных и довербальных источников, впоследствии стал
широко использоваться в клинических психоаналитических разборах — супервизиях.
Все эти теоретические нововведения привели к существенным изменениям в технике
психодинамической терапии. Во-первых, психотерапевт из нейтрального зеркала превратился в новый
интерактивный объект, одновременно придуманный и реальный, с которым можно строить более
зрелые и более здоровые объектные отношения (что особенно важно для пациентов с глубокими
нарушениями). Во-вторых, в психотерапевтическом процессе происходит смещение акцента от
рассмотрения «там и тогда» к «здесь и сейчас», а также от вербальных к невербальным процессам. В-
третьих, интерпретация больше не является единственным терапевтическим инструментом:
психодинамическая терапия стала использовать чувствительность и аффективную включенность
