 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
пострадавшим с психогениями;
- формирование и развитие высоких психологических качеств, умения правильно вести себя в
экстремальных ситуациях, способности преодолевать страх, определять приоритеты и целенаправленно
действовать; выработка организационных навыков по психопрофилактической работе с населением;
- информирование медицинских работников и населения о возможностях применения для
психопрофилактики психотерапевтических и медикаментозных средств.
Перечень указанных путей профилактики состояний психической дезадаптации в экстремальных
условиях, непосредственно адресованный прежде всего различным подразделениям медицинской
службы ГО, должен быть дополнен широким кругом просветительских и организационных
мероприятий, направленных на преодоление беспечности и пренебрежения к тем или иным
жизнеопасным воздействиям на человека как в тех случаях, когда «вредность» наглядно осязаема, так и
тогда, когда она до определенной поры скрыта от взгляда и понимания неосведомленных людей.
Большое значение имеет психическая закалка, т.е. выработка человеком смелости, воли, хладнокровия,
выдержки и умения преодолеть чувство страха.
Необходимость такого рода профилактической работы вытекает из анализа многих аварийных
ситуаций, в том числе и Чернобыльской катастрофы.
«...Из Минска на своей машине я (инженер, работник АЭС) ехал в сторону города Припяти... К
городу я подъезжал где-то около двух часов тридцати минут ночи... Увидел огонь над четвертым
энергоблоком. Четко видна была освещенная пламенем вентиляционная труба с поперечными красными
полосами. Хорошо помню, что пламя было выше трубы. То есть достигало высоты около ста
семидесяти метров над землей. Я не стал заворачивать домой, а решил подъехать поближе к четвертому
энергоблоку, чтобы лучше рассмотреть... остановился метрах в ста от торца аварийного блока (в этом
месте, как потом будет подсчитано, в тот период радиационный фон достигал 800—1500 рентген в час
главным образом от разбросанного взрывом графита, топлива и летящего радиоактивного облака).
Увидел в ближнем свете пожара, что здание полуразрушено, нет центрального зала, сепараторных
помещений, красновато поблескивают сдвинутые со своих мест барабаны-сепараторы. Аж сердцу
больно стало от такой картины... Постоял с минуту, было гнетущее ощущение непонятной тревоги,
онемение, глаза впитывали все и запоминали навсегда. А тревога все шла в душу, и появился невольный
страх. Ощущение невидимой близкой угрозы. Пахло, как после сильного разряда молнии, еще терпким
дымом, стало жечь глаза, сушить горло. Душил кашель. А я еще, чтобы лучше рассмотреть, приспустил
стекло. Была ведь такая весенняя ночь. Я развернул машину и поехал к себе домой. Когда вошел в дом,
мои спали. Было около трех часов ночи. Они проснулись и сказали, что слышали взрывы, но не знают,
что это такое. Вскоре прибежала возбужденная соседка, муж которой уже был на блоке. Она сообщила
нам об аварии и предложила распить бутылку водки для дезактивации организма...».
«В момент взрыва в двухстах сорока метрах от четвертого блока, как раз напротив машинного
зала, сидели два рыбака на берегу подводящего канала и ловили мальков. Они услышали взрывы,
увидели ослепляющий выброс пламени и фейерверком летящие куски раскаленного топлива, графита,
железобетонные и стальные балки. Оба рыбака продолжали свой лов, не догадываясь о происшедшем.
Подумали, что, наверное, рванула бочка с бензином. Буквально у них на глазах развернулись пожарные
расчеты, они ощущали жар пламени, однако беспечно продолжали лов. Рыбаки получили по 400
рентген каждый. Ближе к утру у них развилась неукротимая рвота, по их словам, жаром, огнем будто
обжигало внутри грудь, резало веки, голова была дурная, как после дикого похмелья. Поняв, что
происходит что-то неладное, они с трудом добрели до медсанчасти...»
«Жительница Припяти X., старший инженер производственно-распорядительного отдела
управления строительства ЧАЭС, свидетельствует: «В субботу, 26 апреля 1986 г., все уже готовились к
празднику 1 Мая. Теплый погожий день. Весна. Цветут сады... Среди большинства строителей и
монтажников никто еще ничего не знал. Потом просочилось что-то об аварии и пожаре на четвертом
энергоблоке. Но что именно произошло, никто толком не знал. Дети пошли в школу, малыши играли на
улице в песочницах, катались на велосипедах. У всех у них к вечеру 26 апреля в волосах и на одежде
была уже высокая активность, но тогда мы этого не знали. Недалеко от нас на улице продавали вкусные
пончики. Обычный выходной день... Группа соседских ребят ездила на велосипедах на путепровод
(мост), оттуда хорошо был виден аварийный блок со стороны станции Янов. Это, как мы позже узнали,
было наиболее радиоактивное место в городе, потому что там прошло облако ядерного выброса. Но это
стало ясно потом, а тогда, утром 26 апреля, ребятам было просто интересно смотреть, как горит
реактор. У этих детей развилась потом тяжелая лучевая болезнь».»
Как в приведенных, так и во многих аналогичных примерах вера в чудо, в «авось», в то, что все
