 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
духовный кругозор неглубок и неширок, но он с самого начала ясен. При наличности хороших
способностей она может занимать ответственное место. В обществе она проявляет добрые чувства, она
щедра и гостеприимна со всеми. Она судит каждого, забывая, что и ее судят. Она всегда готова помочь.
Не отличается глубокой страстью. Любовь ее — только предпочтение, ненависть ее — только
антипатия, ревность — лишь оскорбленная гордость. Ее энтузиазм непостоянен. В поэзии она больше
наслаждается красотою, нежели пафосом. Ее вера, как и ее безверие, отличается скорее цельностью,
нежели силой. У нее нет стойких убеждений, однако нет и дурных предчувствий. Она не верует, но
признает; она не бывает и неверующей; она только „не знает“. Она не исследует и не сомневается. В
важных делах она полагается на авторитет, в мелочах часто делает торопливые выводы. В ее
собственном маленьком мире — все не так, как надо; в большом мире — все хорошо. Она инстинктивно
противится практическому осуществлению разумных выводов. Дома она проявляет совершенно иной
характер, нежели в обществе. Она вступает в брак под сильным влиянием тщеславия или жажды
перемены, или повинуясь традициям, или же из потребности устроить жизнь на „солидном основании“,
или желая приобрести более широкий круг деятельности. Если ее муж принадлежит к типу „impassioned“,
то он любит детей более, чем она. В домашнем кругу обнаруживаются все ее неприятные черты. Тут она
разражается потоками бессвязных порицаний. Невозможно предвидеть, когда наконец на минуту
проглянет солнце. Она не наблюдает за собой и не критикует себя. Если ее при случае упрекнуть за
постоянное осуждение и порицание, она бывает обижена и удивлена и уверяет, что она желает только
добра, „но есть люди, которые сами не знают, что им на пользу“. Способ, каким она желает делать добро
своей семье, совершенно не тот, каким она стремится приносить пользу другим. Хозяйство всегда
должно быть готово к тому, чтобы его можно было показать всему свету. Общество необходимо
поддерживать и поощрять. На высшие классы производит впечатление; среди низших классов
необходимо поддерживать порядок. Ее собственная семья — для нее зима; общество же — это ее лето.
Превращение начинается мгновенно, как только появляется гость. У нее нет склонности к аскетизму, ее
почтенный образ жизни не нуждается в этом. Она любит разнообразие — движение и отдых. Она
может начать день богослужением и закончить его в оперетке. Общественные отношения составляют
для нее наслаждение. В них она находит все — и труд, и счастье. Она верит в общество, и общество
верит в нее. Ее чувства мало подчиняются предрассудкам, и она по привычке „прилична“. Она охотно
подражает и выбирает для этого наилучшие образцы, однако не отдавая себе в этом отчета. В книгах,
которые она читает, должна быть жизнь и „действующие лица“».
Этот общеизвестный женский тип, названный Джорданом «less impassioned», есть несомненно
экстравертный тип. На это указывает все поведение таких женщин, которое именно благодаря
особенности своей и называется экстравертным. Постоянное обсуждение, никогда не основывающееся
на действительном размышлении, есть не что иное, как экстравертирование беглых впечатлений, не
имеющее ничего общего с настоящей мыслью. При этом мне вспоминается остроумный афоризм, где-то
когда-то прочитанный мною: «Мыслить так трудно, — поэтому большинство людей судит».
Размышление требует прежде всего времени, поэтому человек размышляющий не имеет даже
возможности высказывать постоянно свои суждения. Бессвязность и непоследовательность суждений,
их зависимость от традиций и авторитета указывают на отсутствие самостоятельного мышления; точно
так же недостаток самокритики и несамостоятельность в понимании свидетельствуют о дефективной
функции суждения. Отсутствие у этого типа сосредоточенной внутренней жизни выступает гораздо
явственнее, чем ее наличность у интровертного типа в предшествующем описании. Конечно, по этому
описанию можно было бы легко заключить, что этот тип страдает таким же или еще большим
недостатком аффективности, которая оказывается у него явно поверхностной, даже мелкой и почти
неискренней, и притом потому, что всегда связанное с нею или проглядывающее из-за нее намерение
лишает аффективное стремление почти всякой ценности. Однако я склонен допустить, что в данном
случае автор недооценивает в той же мере, в какой он ранее переоценивал. Несмотря на то что автор
признает за этим типом некоторые хорошие качества, все же, в общем, он выставляет его в довольно
плохом свете. Мне кажется, что в данном случае автор является несколько предубежденным. Ведь в
большинстве случаев стоит только пережить горький опыт в связи с несколькими или с одним
представителем известного типа, и у человека теряется вкус для всякого подобного случая. Не следует
забывать, что если рассудительность интровертной женщины основана на точном приспособлении ее
