 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Всегда как будто бы моя душа
С самой собою говорила:
Она вся раскрывалась -
И схожие гармонии звучали
Из ней самой,
И божество вещало,
Когда, я думал, говорил я сам,
Когда же думал — божество вещает,
То сам я говорил.
Так я с тобою
Соединен; так глубока,
Вечна моя любовь к тебе!»
и дальше:
«Как сладостно мерцающий тот свет
Склонившегося солнца
Там стелется по высям
Угрюмого Кавказа
И душу сладким миром мне объемлет,
Всегда, и в самом
Отсутствии, присутствуя со мною, -
Так силы развивались мои
С дыханьем каждым
Из воздуха твоих небес». /45- Т.2. С.268/
Прометей Гете тоже стоит в зависимости от своей души. Сходство с отношением Шпиттелерова
Прометея к душе очень большое. Так, Прометей Шпиттелера говорит своей душе: «И если даже все они
похитят у меня, останусь все-таки безмерно я богатым, пока пребудешь ты со мною и будешь сладкими
устами называть меня „мой друг“, и будешь на меня взирать, склоняя надо мной твой гордый,
благодатный лик».
Но, несмотря на сходство этих двух образов и их отношения к душе, между ними есть и
существенное различие: Прометей Гете — созидатель и творец, и Минерва одушевляет его глиняные
статуи. Прометей Шпиттелера, напротив, не творит, а претерпевает: творит только его душа, но ее
творчество скрыто и таинственно. Она говорит ему, прощаясь: «Теперь расстанусь я с тобой: смотри,
меня великое ждет дело, исполненное мощного труда; великий опыт необходим, чтобы я его свершила».
/43- S.28/
По-видимому, у Шпиттелера прометеевская творческая работа приходится на долю души, тогда
как сам Прометей только претерпевает муки творческой души. У Гете же Прометей самодеятелен, и
деятельность его прежде всего и исключительно творческая; именно на основе своей собственной
творческой силы Прометей и непокорствует богам:
«Кто мне помог
С титанами бороться?
Кто спас меня от смерти,
От рабства?
Не все ж само ты совершило,
Святое пламенное сердце?» /45- Т.2. С.278/
В отрывке у Гете характер Эпиметея очерчен скудно; он во всех отношениях ниже Прометея, он
защитник того коллективного чувства, которое в служении душе не видит ничего, кроме «упрямства».
Вот что Эпиметей говорит Прометею:
