 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
можно было бы объяснить и тот факт, что параноидическая идея в известных начальных стадиях
поддается исправлению при наличности соответствующих психотерапевтических приемов именно
тогда, если удается сочетать ее с другими комплексами представлений, расширяющими и тем самым
исправляющими. /74- Bd.III. S.795 ff/ Есть также несомненная осторожность и даже робость в
ассоциировании обособленных комплексов. Предметы должны быть начисто отмежеваны друг от друга,
мосты между комплексами, так сказать, должны по возможности быть сломаны посредством строгого и
сурового формулирования комплексных содержаний. Гросс называет эту тенденцию «боязнью
ассоциаций». /72- S.40/
Строгая внутренняя замкнутость такого комплекса затрудняет всякую попытку влияния извне.
Такая попытка имеет только тогда перспективу на успех, если ей удается примкнуть — или
предпосылка, или вывод комплекса — к другому комплексу, и притом настолько же строго и логично,
насколько предпосылка и вывод соединены между собою. Накопление недостаточно связанных между
собой комплексов вызывает, конечно, большую изолированность от внешнего мира и, как мы сказали
бы, большое застаивающееся скопление либидо внутри. Поэтому в таких случаях мы находим
обыкновенно чрезвычайную концентрацию на внутренних процессах, притом в зависимости от
разновидности человека: тот, кто ориентирован преимущественно на ощущения, концентрируется на
физических чувствах, а более интеллектуальный — на духовных процессах. Личность является
связанной заторами, поглощенной или рассеянной, «погруженной в мысли», интеллектуально
односторонней или ипохондрической. Во всяком случае обнаруживается недостаточный интерес к
внешней жизни, явная склонность к нелюдимости и одиночеству, часто компенсирующаяся особенной
любовью к животным и растениям. Тем живее оказываются зато внутренние процессы, потому что
время от времени комплексы, до сих пор мало или вовсе не связанные между собою, «сталкиваются»
внезапно друг с другом и тем опять вызывают к жизни интенсивную первичную функцию, которая, в
свою очередь, влечет за собою длительную вторичную функцию, амальгамирующую два комплекса.
Можно было бы подумать, что однажды таким же образом столкнутся и все комплексы и смогут этим
путем объединить и сомкнуть психические содержания в одно целое. Конечно, такое целительное
последствие наступило бы лишь в том случае, если можно было на это время приостановить смену
явлений внешней жизни. Но так как это невозможно, то появляются все новые раздражения, которые
вызывают вторичные функции, пересекающие и спутывающие пути внутренних линий. Соответственно
с этим такой тип отличается ярко выраженной склонностью удалять внешние раздражения, избегать
смены явлений, по возможности задерживать непрерывное течение жизни, до тех пор пока он не
осуществит все внутренние амальгамирования. Если дело касается больного, то он тоже отчетливо
обнаружит эту тенденцию: он по возможности устранится от всего и будет стремиться вести
отшельническую жизнь. Однако исцелиться на этом пути ему можно будет только при легком
заболевании. Во всех более тяжелых случаях для него не будет другого исхода, как понизить
интенсивность первичной функции; но это вопрос особый, которого мы, однако, уже коснулись при
обсуждении писем Шиллера.
Ясно без дальнейших разъяснений, что этот тип отличается совершенно особенными
аффективными явлениями.
Как мы уже видели, этот тип реализует ассоциации, принадлежащие к
исходному представлению. Он осуществляет ассоциативно весь причастный к теме материал, то есть
постольку, поскольку этот материал не связан с другими комплексами. Если раздражение касается такого
материала, то есть попадает на комплекс, то или возникает сильнейшая реакция — аффективный взрыв,
или же — ничего, если замкнутость комплекса ничего не пропускает. Но если осуществляется
реализация, тогда аффективные ценности разряжаются; наступает сильная аффективная реакция, которая
надолго оставляет после себя известное действие, часто остающееся извне незаметным, но зато тем
глубже внедряющееся вовнутрь. Отголоски колебаний аффекта наполняют индивида и делают его
неспособным к восприятию новых раздражений до тех пор, пока аффект не отзвучит. Накопление
раздражений становится нестерпимым, вследствие чего в дальнейшем и наступают сильные
оборонительные реакции. Вообще, при большом скоплении комплексов слагается хроническая
оборонительная установка самозащиты, которая, усиливаясь, может дойти до недоверчивости, а в
патологических случаях даже до мании преследования.
Внезапные взрывы, чередующиеся с молчаливостью и «о обороной, могут сообщить личности
