 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Такова вторая пара противоположностей, установленная Джемсом.
Сенсуализм есть выражение, определяющее сущность крайнего эмпиризма. Он утверждает, что
чувственный опыт — единственный и исключительный источник познания. Сенсуалистическая
установка всецело ориентирована на чувственно данный объект, то есть на внешний мир. Джемс,
очевидно, имеет в виду сенсуализм интеллектуальный, а не эстетический, но именно потому
«интеллектуализм» кажется термином, не подходящим для обозначения соответствующей
противоположности. Психологически говоря, интеллектуализм есть установка, отличающаяся тем, что
она придает интеллекту обусловливающую, главную ценность, то есть познание на ступени понятия. С
такой установкой я могу быть и сенсуалистом, а именно тогда, когда мое мышление занято конкретными
понятиями, которые все сообща проистекают из чувственного опыта. Поэтому и эмпирик может быть
интеллектуальным. В философии термин «интеллектуализм» иногда употребляется вперемежку с
«рационализмом»; вследствие этого идеологизм нужно было бы опять-таки признать за
противоположность сенсуализму, поскольку и сенсуализм по существу своему есть лишь крайний
эмпиризм.
в) Третья пара противоположностей,
установленная Джемсом, — идеализм в противовес
материализму
Уже при рассмотрении сенсуализма следовало бы предположить, что Джемс имел в виду не
просто усиленный эмпиризм, то есть интеллектуальный сенсуализм, но своим выражением
«sensationalistic» он, может быть, хотел подчеркнуть, собственно, элемент ощущения помимо всякого
интеллекта. Под элементом ощущения я разумею подлинную чувственность, конечно не в вульгарном
смысле voluptas, а в смысле психологической установки, при которой ориентирующей и доминирующей
величиной является не столько эмпатированный (вчувствованный) объект, сколько простой факт
чувственного раздражения и чувственного ощущения. Такую установку можно назвать и рефлекторной,
потому что вся ментальность зависит тут от чувственного ощущения и им и завершается. Объект не
познается абстрактно и не подвергается эмпатии, а действует при помощи своей естественной формы
существования, и субъект ориентируется исключительно по чувственным ощущениям, вызванным в нем
через контакт с объектом. Такая установка отвечала бы примитивной ментальности.
Противоположностью, связанною с ней, является интуитивная установка,
которая характеризуется
ощущающим восприятием — не интеллектуальным, не чувствующим, но одновременно и тем и тем в
неразличенном смешении. Как чувственный объект появляется в восприятии, так и психическое
содержание появляется в интуиции, то есть как бы в виде иллюзии или галлюцинации.
То обстоятельство, что Джемс называет жесткий тип (tough-minded) «sensationalistic» и «materialistic»
(а еще ниже и «irreligious»), вызывает сомнение, действительно ли он в его типизации имеет в виду ту же
самую противоположность типов, какую имел в виду я. Ведь материализм в вульгарном употреблении
всегда понимается как установка, ориентирующаяся по «материальным» ценностям, то есть как своего
рода моральный сенсуализм. И потому, если бы мы захотели придать этим выражениям их вульгарное
значение, характеристика Джемса явила бы весьма неблагоприятную картину. Это, наверное, не
соответствовало бы пониманию Джемса; приведенные выше слова его о типах именно и сказаны во
избежание такого рода недоразумений. Поэтому можно было бы безошибочно предположить, что
Джемс, главным образом, имел в виду философское значение обсуждаемых выражений. В таком случае
материализмом называется установка, которая хотя и ориентируется по материальным ценностям, но не
по «чувственным», а по ценностям факта, причем под «фактом» разумеется нечто внешнее и, так сказать,
материальное. Противоположностью этому является «идеализм» в философском смысле, придающий
главную ценность идее.
Тут не может подразумеваться моральный идеализм, иначе нам пришлось бы,
наперекор намерению Джемса, предположить, что под материализмом разумеется моральный
сенсуализм. Итак, если мы допустим, что под материализмом Джемс разумеет установку, в которой
главная ориентирующая ценность перелагается на реальную фактическую данность, то мы опять придем
к тому, что увидим в этом атрибуте экстравертную особенность, чем и рассеются наши первоначальные
сомнения. Мы уже видели, что философский идеализм соответствует интровертному идеологизму.
Моральный же идеализм отнюдь не был бы характерен для интроверта, ибо и материалист может быть
