 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
экстравертное мышление, напротив, плоской и пошлой несовместимостью. Поэтому обе точки зрения
непрерывно враждуют между собой.
Можно было бы думать, что эту борьбу легко было бы покончить посредством отделения начисто
предметов субъективной природы от предметов объективной природы. К сожалению, это отмежевание
невозможно, хотя многие уже пытались осуществить его. И если бы даже такое размежевание было
возможно, то оно было бы большой бедой, потому что оба ориентирования, сами по себе,
односторонни, имеют лишь ограниченное значение и именно потому нуждаются во взаимном влиянии.
Если объективно данное подчиняет мышление своему влиянию в сколько-нибудь большей степени, то
оно стерилизует мышление, причем это последнее низводится до простого придатка при объективно
данном так, что оказывается уже совершенно неспособным освободить себя от объективно данного и
создать отвлеченное понятие. Тогда процесс мышления ограничивается простым «обдумыванием», и не
в смысле «размышления», а в смысле простого подражания, которое по существу не высказывает ничего,
кроме того, что очевидно и непосредственно уже содержалось в объективно данном. Естественно, что
такой процесс мышления непосредственно приводит обратно к объективно данному, но никогда не
выводит за его пределы и даже не доводит до возможности пристегнуть опыт к объективной идее; и
наоборот, если это мышление имеет своим предметом объективную идею, то оно не сможет достигнуть
практического единичного опыта, а пребудет навсегда в более или менее тавтологическом состоянии.
Материалистическая ментальность дает тому наглядные примеры.
Если экстравертное мышление благодаря усиленной детерминированности объектом подчинено
объективно данному, то оно, с одной стороны, совсем теряется в единичном опыте создает накопление
непереваренного эмпирического материала. Подавляющая масса более или менее бессвязных
единичных наблюдений вызывает состояние мысленной диссоциации, которая, с другой стороны,
обычно требует психологической компенсации. Эта компенсация состоит в столь же простой, сколь и
общей идее, которая должна сообщить накопленному, но внутренне бессвязному целому некую
связность или по крайней мере предчувствие таковой. Подходящими идеями для этой цели являются,
например, «материя» или «энергия». Но если мышление привязано главным образом не столько к
внешним фактам, сколько к традиционной идее, то в виде компенсации скудности такой мысли
появляется тем более внушительное нагромождение фактов, которые односторонне группируются
согласно сравнительно-ограниченной и бесплодной точке зрения, причем обычно совершенно
утрачиваются более ценные и богатые содержанием аспекты вещей. Головокружительное обилие
современной, так называемой научной литературы обязано своим существованием — в высокой, к
сожалению, степени — именно такому ложному ориентированию.
2. Экстравертный мыслительный тип
Как показывает опыт, основные психологические функции в одном и том же индивиде редко или
почти никогда не обладают одинаковой силой или одинаковой степенью развития. Обычно одна из
функций имеет перевес как по развитию, так и по силе. И если среди психологических функции
первенство выпадает на долю мышления, то есть если индивид исполняет свое жизненное дело,
руководствуясь главным образом головным рассуждением так, что все сколько-нибудь важные поступки
проистекают из интеллектуально помысленных мотивов или, по крайней мере по тенденции своей,
должны были бы вытекать из них, то речь идет о мыслительном типе. Такой тип может быть либо
интровертным, либо экстравертным. Здесь мы прежде всего займемся экстравертным мыслительным
типом.
Согласно определению, это будет человек, который — конечно, лишь постольку, поскольку он
представляет собой чистый тип, — имеет стремление ставить всю совокупность своих жизненных
проявлений в зависимость от интеллектуальных выводов, в конечном счете ориентирующихся по
объективно данному, или по объективным фактам, или по общезначимым идеям. Человек такого типа
придает решающую силу объективной действительности или соответственно ее объективно
ориентированной интеллектуальной формуле, притом не только по отношению к самому себе, но и по
отношению к окружающей среде. Этой формулой измеряется добро и зло, ею определяется прекрасное и
